Книга Очарованный, околдованный, или Темная Фея для дракона, страница 2 – Лана Шеган

На этом моменте можно поржать…я и мститель! В этом тщедушном тельце, бесправная, трофей, на котором женятся, потому что земля все же потомков фей и магия не примет чужого. А так родит девка наследника и в расход её. Это все я нашла в своей голове, словно книгу прочитала. И что делать? А что я могу? Меня даже служанки не слушают. Я скрипнула зубами.

Войны между родами вспыхивали частенько, император смотрел на них сквозь пальцы, особенно если это род опальных фей, особенно если они предатели.

Нардейлы драконы, черный род, темные маги. В роду более тридцати родственников, множество побочных ветвей. Они из приближенных к трону, кто им возразит. Вот и отец Ассамар не смог. Но плевать мне на их разборки! Почему я тут оказалась?!

‒ Дочь Исхилы, согласна ли ты, стать женой сыну Самиара? ‒ жрец такой же древний как стены этой часовенки, но смотрел на меня, на удивлении яркими синими глазами, словно знал, кто я, ехидно смотрел. Исхила богиня в этом мире, все женщины ее дочери, соответственно, Самиар бог, и все мужчины его сыновья. Странное деление, но мне сейчас плевать, я не хочу замуж.

‒ Не согласна! ‒ сказала я и мой голос звонким эхом унесся в вышину куполообразного потолка, красивый голос, мелькнуло в голове.

‒ Согласен, ‒ лениво сказал Валентайн, не обращая внимание на мой ответ.

‒ А я не согласна, ‒ повторила я и посмотрела на жреца, плевать, пусть опять садят на воду и хлеб. Судьбу Ассамар решали долго, а она в это время сидела в темнице с крысами, и спала на лежанке из соломы. Гордая была, но умерла, в чем тут гордость. Умру назло врагу?

Жрец запел на непонятном языке, по крайней мере, Ассамар его не знала, в часовенке запахло озоном, стало прохладно, здесь вроде лето. Платье, расшитое камнями и золотыми узорами, не грело, а наоборот притягивало холод.

‒ Вам что, плевать, что я против? ‒ Смотрю на жреца, а он поет. В воздухе парят золотистые капельки, которые раскрываются бутонами, а в них мелкие человечки со стрекозиными крыльями.

Много, много человечков, летают вокруг нас, осыпая золотистой пыльцой. Я даже на мгновение забыла, что меня насильно замуж выдают, завороженно смотрела на первые явственные проявления магии в этом мире.

Я все же попала… так обидно, где мой принц на белом коне, где любовь до гроба? Черный дракон и участь инкубатора.

Из золотистой пыли вырисовывались узоры, а жених вдруг решил сбежать, шагнул, назад выпуская мою руку, но не тут-то было. Узоры не дали ему уйти, притянули хищными плетьми, спеленали, заставили стоять смирно. Сверкающим взглядом дракон мог бы меня убить, но лишь взглянул на то, как магия сцепила наши руки. У меня даже возмущение в горле застряло, я поняла, что происходит что-то непонятное. И дракону не понравилось, но сделать он ничего не мог, а кто я такая, чтобы сопротивляться. Жрец как пел, так и продолжил петь.

— Вариус, что ты делаешь? — рыкнул все же женишок, но магии и жрецу было плевать. Золотистые человечки, золотистая пыльца, приходилось дышать густым сладким воздухом, который как кисель заходил в легкие, но вызывал облегчение.

«Истинные узы», вдруг пришло понимание, так раньше женились, раз и навсегда, связывая две сущности, пока смерть не разлучит их, но смерть для двоих. Умрет один, умрет второй. То-то дракон всполошился, значит, что-то знает, неприятно, когда уже приговоренную к смерти, привязывают к тебе вечными узами.