Онлайн книга «Странная барышня»
|
- “Обыкновенные”? Родись вы мужчиной, то сделали бы себе неплохую карьеру в сыске. Лиза… — неожиданно накрыв мою ладонь своей, с лёгкой горечью в голосе признался он. — Я никогда не встречал такой странной, но удивительной девушки. И, поверьте, искренне жалею, что не являетесь хотя бы баронессой. — Вы забыли добавить пару слов о моей неземной красоте. Надо начинать с этого комплимент для любой женщины, — мягко высвобождая свою руку, ответила я и перевела разговор с опасной темы. — Так что там с Екатериной Михайловной? — Ей действительно несколько месяцев назад стало хуже. Бабушка имеет жёсткий и стойкий характер, поэтому притворяется, что здорова. Но меня не обмануть. Недавно я отправил ей письмо, где описал ваши возможности и предложил попытаться помочь с помощью чудесного Дара. Если она сразу согласилась, то дела плохи. Поверьте, и в мыслях нет требовать от вас излечения близкого мне человека. Но если вдруг получится, то буду очень благодарен. — Хорошо. И я ничего обещать не буду. Но какие симптомы у Екатерины Михайловны? Вы как врач должны знать. — Удивитесь, но не знаю, — развёл руками он. — Повторюсь, что бабушка очень скрытный человек. Удалось выяснить лишь то, что часто теряет сознание. Такое от всех не спрячешь. Как только я начинаю заводить разговор о недуге, она сразу же переводит его на очень сложную для меня тему. Мол, помирать скоро, а так хочется увидеть меня рядом с хорошей супругой, в окружении детишек. И давай предлагать варианты, которые сама же и отвергает. На этой части разговора я обычно стараюсь сбежать. — Ну, её понять можно, — согласилась я с мыслями княгини, почему-то представив картинку со своей персоной на месте “хорошей жены”. — Сколько вам лет? Тридцать один? В таком возрасте… — Прошу, — поморщился Илья Андреевич. — Только вы, Лиза, не начинайте эту пытку. Из-за неё я лишний раз стараюсь не показываться в Москве. Семейные узы не для меня. Пытался. Честное слово, пытался крутить романы, но буквально через несколько дней готов был уехать в тайгу или уйти в кругосветное плавание. Я не могу слушать этих, извините, гусынь, увешанных драгоценностями и потоком извергающих глупости. Сплетни, слухи. Кто с кем встречается или намёки на нечто большее, чем прилюдные редкие встречи… Нет! Не создан для подобного! Я патологический одиночка. — Странно слышать такие откровения от человека, который изучает душевные болезни. Думаю, что неуравновешенные особы вроде Витковской или Зобниной вам тоже не про научные труды монологи устраивают. — Это другое. Я изучаю их и не примеряю подобные откровения на себя. Мой путь — это наука, ради которой в состоянии перетерпеть многое. — Да бросьте! — не поверила я и попыталась немного смутить Елецкого, чтобы немного вывести на чистую воду этого вруна. — Одиночка одиночкой, но вам тридцать лет. Здоровый мужчина не может иметь определённых естественных потребностей. Или вы не очень здоровы? — Ну… — с лёгкой заминкой ответил Елецкий. — Поверьте, что здоров, и со всем остальным тоже хорошо. Я бы не хотел развивать нашу беседу в этом ключе. Уже собиралась слегка съязвить, но тут вспомнила, что в это время считалось вполне нормальным водить юношей на обучение к опытным жрицам любви. Шоком была когда-то причинная в “девяностые” информация о том, что даже кадетов чуть ли не строем водили в публичные дома. Это не считалось чем-то зазорным для неженатых мужчин. Естественно, князь тоже… |