Книга Странная барышня, страница 191 – Алла Эрра

В один из дней она пришла не одна. Вместе с ней были два знакомых мне дознавателя Святой Церкви. Я помню их… Отец Серафим и отец Иннокентий. Под ложечкой неприятно засосало. Вот и настал тот самый момент повторного суда, который определит мою дальнейшую судьбу. Хочется закрыть глаза и притвориться, что меня здесь нет.

— Нервничаете, Елизавета Васильевна? — сурово спросил отец Серафим.

— Паникую, — честно призналась я.

— Есть отчего? Свои греховные поступки вспомнили?

— Свои поступки греховными не считаю, хотя и могла иногда в чём-то ошибаться. А вот как их другие со стороны воспримут — это страшит.

— Не бойтесь. Мы только что вернулись из приюта, где провели расследование вашей жизни в нём. Скрывать не буду: это самое спокойное и доброжелательное расследование за многие годы. Опросили и жительниц, и весь персонал, включая монахинь. Практически все говорят о вас хорошо, хотя редко такое бывает, когда много женщин в одном месте собираются.

Но мне не даёт покоя один момент… Как и раньше, вы умудрялись разрезать человеческие тела. Даже дитя нерождённое спасли. Откуда подобное умение? Для меня важно получить правдивый ответ, чтобы принять окончательное решение.

Что ж. С момента прошлого обвинения, которое застало меня врасплох, я много думала, как можно оправдать своё знание анатомии и врачебные умения. Сейчас и посмотрим, насколько созданная легенда поможет мне. Это не влюблённый Илья Андреевич. Тут судьи построже.

— Дар, — спокойно ответила я. — Вы уже спрашивали об этом, но тогда я не до конца понимала его суть и действовала больше по наитию. Сейчас же уверена полностью, что наследство бабки Кривуши раскрылось во мне, подарив возможность иногда спасать людей. Я вижу человека насквозь. Может, где-то что-то и упускаю, но основные функции работы органов улавливаю чётко. Могу продемонстрировать на вас, если желаете.

— В старого человека ткни — везде болячка. На брате Иннокентии лучше покажите, а я со стороны посмотрю, чтобы вынести свой вердикт непредвзято.

Молодой монах подошёл ко мне и без страха расставил руки.

— Начинайте, Елизавета Васильевна.

Сосредоточившись, я напитала пальцы Даром и стала медленно, начиная от головы монаха, опускаться, сканируя его тело и попутно говоря, какой орган где находится. Заодно и диагнозы ставила.

— Зрение не очень хорошее. Меньше читайте при плохом освещении, а то скоро понадобятся увеличительные линзы. Зубами маетесь часто. Кажется, давно была опасная рана рядом с сердцем, отчего у вас бывают нарушения в его работе. Ничего страшного, но не перенапрягайтесь сильно. Старый перелом правой голени. Ну а в остальном — здоровый организм.

— Истина всё, — с лёгким удивлением в голосе произнёс Иннокентий. — Видеть действительно стал хуже. Перелом и рана были получены ещё во время службы в жандармерии. Досталось мне тогда знатно. Про зубы и говорить не хочется — от матушки плохие перешли в наследство. Все бы повыдёргивал, да нечем есть будет.

— Хорошо, Елизавета Васильевна, — удовлетворённо сказал пожилой монах. — Теперь верю вам, хотя и поразительны ваши таланты. Но дары Божии разнообразны, и не нам, простым смертным, понять их в должной мере. Так что со стороны дознавателей Святой Церкви с удовольствием признаю вас, Озерская Елизавета Васильевна, полностью невиновной перед людьми и чистой перед Господом нашим. Осталось лишь выслушать мнение матушки Софьи.