Книга Странная барышня, страница 211 – Алла Эрра

Первое, чему поразилась — полной тишине. Светлые стены, двери обиты кожей под которой проложена натуральная звукоизоляция. Зашла в одну из палат. Да! Это не та прежняя тюремная камера, заставляющая холодеть от ужаса и безысходности! Войлочный пол гасит звук шагов. Высоченный, широкий матрас на нём плотно набит мягким, но не рыхлым наполнителем. Прилегла. Очень удобно! Также понравилось и кресло-мешок. Окошечко хоть и осталось с решёткой, но в него вставлено витражное стекло. Углубление для ночной лампы, откидной столик… Всё выполнено в светлых тонах.

Я и раньше видела, во что превращается первый этаж, но тогда всё было заставлено тюками, лестницами, инструментами рабочих. К тому же и без мягкой мебели. Теперь же смогла в полной мере оценить результат наших трудов.

— И как себя чувствуют пациентки в новом интерьере? — поинтересовалась я у матушки Клавдии, что составила мне компанию.

— Удивительно хорошо, Елизавета. Бесноватых стало меньше, да и особо не беснуются. Двое осталось. Остальных наверх перевели. Пойдём, глянем. Там тоже кой-чего изменилось.

Второй этаж подвергся не такой серьёзной реорганизации. Но с белыми стенами всё заиграло новыми красками, как будто пространство увеличилось и наполнилось воздухом.

— А это что? — показала я на одну из стен, на которой неизвестный художник изобразил лес и озеро.

— Нравится? — довольно произнесла Клавдия.

— Великолепная работа!

— Так не только тут. Это наш новый доктор Андрей Фомич, разрешил некоторым девицам стены разукрасить.

— Это девочки постарались?! — искренне удивилась я. — Да у них талант!

— Доктор также говорит. По его мнению, подобное творчество может вылечить некоторые душевные недуги.

— И как вам новый врач? Не сильно ссоритесь?

— Всякое бывает. Молодой да ранний, поэтому много воли на себя берёт. Но толковый, тут ничего не скажешь. Да и Бога не сторонится. В докторском обществе его самого считали чуть ли не сумасшедшим за странные теории, но Елецкие не зря на такого глаз положили и из нищеты выдернули.

— Я очень хочу с ним познакомиться!

Новый доктор обитал в небольшой комнатке в соседнем крыле здания. Андрей Фомич действительно был молод, чуть постарше меня. Немного нелепый, слегка смущающийся, он тепло поздоровался и предложил чаю.

— Скажите, — спросила я. — Почему вы так скромно живёте? Я могу попросить, и вам выделят более приличные покои.

— О! Не стоит беспокоиться, Елизавета Васильевна! Это моё решение. Мне многого не надо, и в подобной обстановке намного лучше думается.

— А где же принимаете пациенток?

— В отдельном кабинете на втором этаже. Я не стал смешивать личное пространство с рабочим. И пока не забыл, то хочу искренне поблагодарить вас за внедрение рисования среди пациенток. Оно очень хорошо легло на мою теорию душевных болезней.

— Спасибо. И в чём же ваша теория заключается?

Тут доктора словно подменили. Уже не скромный парень предо мной, а настоящий профессор, умно, доходчиво разъясняющий, как видит проблему лечения психических расстройств. Ошибается, конечно, в некоторых вопросах, но не критично. Многие вещи я сама изучала, будучи студенткой медицинского института, и готова поклясться, что этот растрёпанный гений пришёлся бы ко двору и в том моём современном мире. В этом он слишком опередил время.