Книга Огненное недоразумение в Академии Драконов, страница 24 – Анна Драко

Высвобождаю руку из его захвата. Почему-то сразу становится неуютно и холодно. Большим пальцем провожу от уголка рта и вниз, слегка оттягивая губу. Вытираю воду.

Замечаю, как нервно дёргается кадык Рэйнхарда, после чего он резко отворачивается и встаёт. Ставит пустой стакан на столик у стены, заставленный бутыльками и склянками разных форм и размеров: пузатых из зелёного стекла, высоких с узким горлышком из коричневого.

Моргаю и облизываю губы. Откидываюсь на подушку и смиренно пристраиваю руки поверх одеяла перед собой.

Рэйнхард стоит у окна спиной ко мне, убрав руки в карманы брюк. Ноги расставлены в уверенной позе.

Отмечаю его широкую ровную спину, чёрный камзол из плотного сукна, чётко скроенный по фигуре. Явно стоит как весь наш с родителями домишко.

От всего его силуэта веет могуществом и силой. Он заполняет своей энергетикой всё пространство комнаты. Даже когда стоит спиной и не смотрит на меня, вот как сейчас.

Длинные угольно-чёрные волосы лежат на спине и плечах.

Комкаю пальцами грубый белый хлопок простыни, гася внутри себя безотчётное желание пропустить сквозь пальцы чёрные как ночь, мужские волосы. Интересно, какие они наощупь? Жёсткие, как грива пегасов, или мягкие, как…

Проклятье, да что это такое?! Зеваю. Снова хочется спать. Сознание уплывает. Наверное, поэтому в голову лезут странные мысли.

Глупости! Ведь это Рэйнхард!

Грубый бесчувственный мужлан, способный только язвить и приказывать!

Веки становятся тяжёлыми, тело погружается в уютный белый туман, сознание делается вязким, а мысли тягучими, и я засыпаю.

Мне снится, как по моей щеке проводят тыльной поверхностью пальцев. Легко, едва касаясь, почти невесомо. Аромат сандала и чёрного перца успокаивает. Я чувствую себя в безопасности.

Определённо, это сон. Потому что с чего бы магистру теней касаться меня?

Просыпаюсь от дзиньканья склянок и тихо ругнувшегося женского голоска.

Разлепляю веки. За окном поздний вечер или глубокая ночь. Знакомая больничная палата тонет в темноте. Единственный свет исходит от круглого магического светильника на моей тумбочке.

Метрах в трёх от меня у столика, заставленного лекарствами, молоденькая девушка в белой мантии с забранными в высокий хвост гладкими русыми волосами суетливо вытирает пролитое.

Потягиваюсь и сажусь на скрипучей кровати. Озадаченно чешу затылок.

— Привет! — шепчу, зевая. — Не знаешь, где туалет?

— Ой! — та вздрагивает и опять что-то разливает. — Там.

Показывает рукой на неприметную серую дверь с облупившейся краской в стене. Таращит на меня глаза, после чего поворачивается на каблуках и, не говоря ни слова, выбегает в другую дверь.

Эээ… Ладно. Разминаю затёкшую шею, спускаю босые ступни с кровати. Осматриваю себя. На мне ночная рубашка из плотного белого хлопка с воротом под горло и длиной до пят. Рукава наполовину закрывают запястья. Тут же их закатываю, чтобы не мешались.

Слезаю с кровати. Шлёпая босыми ногами по холодному каменному полу, иду к серой двери. За ней уборная. Вполне приличная, чистенькая и пахнет хлоркой. Унитаз, крохотная ванна, даже мыло и зубной порошок на рукомойнике. Красота!

Умываюсь, чищу зубы. Порошком и пальцем, ну а что поделать, хоть так! Кое-как приглаживаю воронье гнездо на голове. Бледная, конечно… Краше в гроб кладут. Такое чувство, что даже немногочисленные веснушки, и те побледнели. Только волосы горят рыжим огнём. А может, мне просто так кажется на фоне белой кожи.