Книга Кто убил Кристель?, страница 5 – Тамара Ключинина

Но одного я не сказала моему дорогому другу: я могу вернуться в наше будущее только, если потерплю неудачу. Потому что, если я смогу спасти сестру, это создаст другую, параллельную линию реальности. В этом случае альтернативное будущее для меня пойдет по другой траектории: ни у него, ни у меня не будет причин искать способ изменить прошлое, не спать ночами и работать, как проклятые, изобретая хроноскоп, а значит, мы уже точно не придем к той хронологической точке, где он ждет меня. Но я готова пожертвовать всеми своими достижениями и славой, лишь бы изменить события прошлого ради НЕЕ. Ради этого смеха, что сейчас доносится из-за двери — того самого смеха, из-за которого я когда-то в гневе хлопнула дверью, уходя в библиотеку. Ради возможности вновь услышать его, не испытывая раздражения, а наполняясь теплом и любовью.

— Элис! — в этот момент Кристель, торопливо постучав в дверь, распахнула ее прежде, чем я успела ответить, — Вставай скорее! Девочки уже пришли к нам и сидят на кухне! А еще Тереза принесла эти твои дурацкие маффины с… э-э-э… киноа? Брр, на вкус как песок, божественно отвратительны, — криво улыбнулась она, едва заметно поморщившись.

Одетая в пушистый махровый халат с вышитыми единорогами, с мокрыми после душа светлыми волосами, небрежно спадающими на плечи, она стояла в дверях, нетерпеливо барабаня пальцами по косяку, а я замерла, не веря до конца, что все это по-настоящему. Незаметно ущипнув себя за предплечье, поморщилась от боли и тихонько выдохнула. Вот она передо мной, ЖИВАЯ, словно воплощение всего того, что я вспоминала все эти годы: моя старшая сестра, самая родная и близкая.

— Крис… — мой голос предательски сорвался, выдавая всю глубину моих чувств. Я резко вскочила, обняв ее так крепко, что она, пошатнувшись и ласково обняв меня в ответ, захихикала:

— Ты что, с похмелья? Или влюбилась наконец? Пойдем уже!

Ее шутки, которые раньше так раздражали меня, теперь казались самой прекрасной музыкой на свете, заставляя сердце биться чаще от нежности и любви.

На кухне, как это бывало почти каждое утро до исчезновения Кристель, уже собрались все ее близкие подруги, в том числе наша с сестрой соседка по квартире — Дафна, которая сосредоточенно нахмурив брови, размешивала в чашке что-то зеленое. Не отрываясь от своего занятия, она кивнула мне с приветливой улыбкой:

— Доброе утро, Эль! Кристель говорила, что ты планировала сегодня весь день готовиться к учебной неделе?

Я лишь с улыбкой кивнула в ответ, не в силах сдержать переполняющие меня эмоции. Тереза, подмигнув, выложила передо мной на тарелку маффины и достала дополнительную чашку, а сосредоточенно нахмурившаяся Лизель, съежившись на табурете, старательно нарезала яблоки идеальными кубиками, будто это не фрукты к завтраку, а не меньше, чем резная скульптура на конкурс.

Всматриваясь в эти юные, такие знакомые, хоть и позабытые с течением времени, лица, я с удивлением замечала детали, на которые раньше никогда не обращала внимания. Так, например, Тереза, одетая всегда в подобранные со вкусом наряды, подчеркивающие воздушный и невинный образ, оказалась зациклена на идеальности своей внешности. Та же Кристель даже в самых своих смелых платьях выглядела органично и уверенно, а Тереза даже сейчас выглядела слишком скованно, словно она все время думала о том, как выглядит со стороны, в каждом еэжесте читалось желание произвести впечатление, что придавало ее образу какую-то натянутость и искусственность. Даже сейчас, сев за стол, она, вместо того, чтобы расслабиться за беседой в узком круге подруг, то и дело проверяла, не растрепалась ли укладка волос, не съехал ли пояс, не появилась ли складка на платье, словно боялась потерять драгоценный балл в невидимом рейтинге красоты. Ее взгляд то и дело скользил к своему отражению в стоящем на столе медном подносе, а пальцы нервно поправляли прическу, слишком сложную для обычной утренней посиделки с подругами. Этой погоней за безупречностью она лишала себя той естественности, которая так красит молоденьких девушек.