Книга Как улучшить дракона. Если он тот еще ящер, страница 266 – Таня Драго

Кристаллы медленно опустились на постамент, их сияние стало спокойнее, ровнее.

Волна магии уходила всё дальше, затрагивая самые отдалённые уголки Атала, неся исцеление и равновесие.

Я почувствовала внезапную слабость в ногах — не истощение, как прежде, а просто естественную усталость после огромного магического усилия.

Латор поддержал меня, обнимая за плечи.

— Мы сделали это, — тихо произнёс он. — Новая эра для наших народов.

Я прильнула к нему, чувствуя, как наши ауры по-прежнему переплетены, как бьются в унисон наши сердца. Это не было магическим принуждением или случайной химической реакцией. Это был сознательный выбор, акт доверия и понимания, глубже любого заклинания.

Два дня спустя я стояла на высокой башне замка Авельтан, наблюдая за приготовлениями к церемонии во внутреннем дворе. В центре возвышался массивный погребальный помост, украшенный драконьими символами и древними рунами.

Оказавшись в замке, мы узнали, что произошло.

Старейшина Тлитт встретил Латора у главных ворот, не дожидаясь, пока тот спешится. Его обычно бесстрастное лицо выражало глубокую печаль, когда он произнёс слова, которых Латор, вероятно, уже ожидал:

— Халидэл, с прискорбием сообщаю... ваш отец покинул этот мир. Это случилось прошлой ночью.

Хотя сердце Латора уже давно было готово, все же долгое балансирование между жизнью и смертью сделало эту мысль... почти привычной, я видела, как тень боли пробежала по его лицу. Видимо, была какая-то надежда, что Ронар встанет, избавившисьот проклятия.

Он спросил тихо:

— Он страдал?

Тлитт покачал головой:

— Нет, халидэл. Напротив. Проклятие пало перед концом. Он ощутил облегчение, улыбнулся и... просто не проснулся.

Тело Оукаты, или скорее то, что от неё осталось – иссохшее, непонятное, такая странная фигурка, непохожая на величественную драконицу, прибыла с нами в гнездо, и теперь…

Старейшина Тлитт, хранитель традиций, настоял на соблюдении погребальных обрядов для обоих правителей, несмотря на предательство Оукаты. Теперь предстояла двойная церемония — погребение халидэла и его супруги, предательницы, но всё же драконицы клана Авельтан.

Как все поменялось за несколько дней.

Я всматривалась в костер, сложенный для этих двоих и думала о том, сколько всего между ними пролегло, должно быть. Латор говорит, он ее любил. А вот насчет нее я сильно сомневаюсь. А сейчас, сейчас и между ними наступит эта странная гармония.

Своя, но все же.

Я услышала шаги за спиной и обернулась. Латор подошёл ко мне, одетый в церемониальные одежды глубокого синего цвета с золотой вышивкой.

— Как ты? — тихо спросила я.

Он встал рядом, глядя на приготовления внизу:

— Странно. Печаль смешивается с облегчением, гнев с прощением. — Он сделал паузу. — То, что сделала мать – тяжкое преступление. Но и мы под ее гнетом все творили немало того, что выходит за рамки порядочности. Она, знаешь, называла отца человечным. Ей это не нравилось.

— Я понимаю.

— Они так и не пришли к взаимопониманию. Результат… страшный. Я вот даже не знаю, был ли он на самом деле слаб или человечен, уже не помню. Но, вероятно, действительно любил, раз не смог от нее защититься. А может и не хотел. Как будто заранее простил.

— А ты? Ты смог простить её?

Он долго молчал, глядя на погребальный помост, где вскоре будут лежать символы его родителей.