Книга Порабощенная душа, страница 210 – Кери Лейк

— Отвалите, придурки. — Она продолжила путь и уши собак прижались, хвосты завиляли, рычание прекратилось, хотя они старались обнюхать Гевина, когда он проходил, но они издали жалобный скулёж и ушли.

У большинства собак была такая же реакция на исходящий от него запах Магнуса. Адские гончие обладали непревзойдённым доминированием в собачьем мире. Даже ликаны съеживались в их присутствии.

Взгляд Гевина скользнул по разрушениям, окружавшим его. Стены в граффити. Подушки дивана уничтожены, вероятно, собаками. Одинокий телевизор, напоминающий восьмидесятые.

— Денья! — крикнула она, лихорадочно обыскивая комнаты, поднимаясь по скрипучей лестнице на второй этаж. — Денья!

Гевин обследовал комнаты, которые не осматривала она. В основном пусто, если не считать разбросанного мусора, гнилых досок и бутылок из-под спиртного. Неудивительно, что засранец заваливался ночью к Сабель.

— Я сомневаюсь, что он оставил бы её одну. Если его здесь нет, думаю, можно с уверенностью предположить, что и её тоже нет.

— Что теперь? — она спросила.

— Мы выберем место, где можно их подкараулить. Вопрос в том, где он с большей вероятностью появится здесь или у тебя?

— Он знает, что меня нет поблизости. Он не зайдёт ко мне, если меня там не будет.

— Отлично. Тогда мы будем сидеть здесь.

Сабель рухнула на пол. Как будто тяжесть наконец обрушилась на неё всем весом. Она спрятала голову в ладонях, но не нужно было быть гением, чтобы понять, что она заплакала.

— Моя жизнь стала ничем иным, как зеркальным домом. Каждый раз, когда я чувствую, что нахожусь на пути к тому, где всё закончится, я сталкиваюсь с проблемой и снова теряю нужное направление.

— В сложившихся обстоятельствах я воздержусь от комментариев.

— Вперёд, говори. — Её приглушённый голос донёсся из-под рук. — Твои слова не могут оказаться намного хуже, чем мысли, проносящиеся в моей голове.

— Мне кажется, что тебе пора начать разрушать свои стены, Сабель. — Она откинула руки от лица.

— И чем это мне поможет?

— Ну, во-первых, это откроет перед тобой некоторые возможности. Позволь себе более четко увидеть путь перед собой. Выход. А во-вторых, я смогу увидеть тебя настоящую.

— Во мне нет ничего впечатляющего. Расколи меня, и я стану ничем иным, как чёрной ямой бесконечных страданий. — Она обвила руками ноги. — Я удивлена, что ты не устал от шлейфа тьмы, который преследуют меня повсюду.

— Знаешь… — он прислонился к оконной раме и посмотрел на небо. — Даже в ночи нет ничего особенно впечатляющего. Она несёт в себе тьму, в которую лишь некоторым хватает смелости заглянуть. Но если ты осмелишься присмотреться, звёзды, скрывающиеся в её тени, поразят тебя.

Как и ожидалось, её брови нахмурились, когда Гевин оглянулся, и он ухмыльнулся её предсказуемости.

— Иногда я ожидаю, что из твоих уст вылетит самое худшее, Гевин, и часто твои слова захватывают меня врасплох.

— Ну, я бы сказал, что одна стена наконец разбита.

Смех привлёк их внимание обоих, и Гевин развернулся, низко присев и прополз по дерьму на полу, чтобы выглянуть за перила.

В парадную дверь вломился Джевен — по-видимому, пьяный — обвитый блондинкой, чья юбка уже упала на пол, а её черные стринги были скручены в пальцах сутенера.

Оба споткнулись и упали. Стоны и хлюпающие звуки поцелуев разнеслись по тёмному дому.