Книга Рикошет, страница 137 – Кери Лейк

— И ты развратил?

От того, как он пожал плечами, мне захотелось улыбнуться.

— Возможно, — он повернулся, пока не сел лицом ко мне и положил теплые руки мне на бедра, заставив мои мышцы напрячься от страха перед тем, что он может затащить меня к себе. — Расскажи мне больше о себе.

Напряжение спало, и мое тело расслабилось от облегчения.

Мы разговаривали примерно полчаса в основном о моем детстве, о том, как я росла с матерью, и он ни разу не попросил меня забраться к нему в ванну, хоть каждая косточка в моем теле хотела оказаться в воде рядом с ним. Чем дольше я сидела возле него, тем больше спокойствия я ощущала, находясь в такой близости с моим самым большим страхом, до такой степени, что я почти решилась опустить стопу в воду.

Ник начал привставать, словно собираясь вылезти из нее.

— Что ты делаешь?

— Нет смысла оставаться здесь, если ты ко мне не присоединишься.

Не знаю почему, но я внезапно почувствовала желание доказать ему, что могла доверять ему точно так же, как и он доказал мне, что не предаст моего доверия.

Что-то охватило меня, и я схватила его за руку.

— Подожди, — я не смогла посмотреть на него в случае, если передумаю. — Я хочу попробовать.

— Я обещаю, что не наврежу тебе, Обри. Я не отпущу тебя, — он протянул мне руку.

Мне понадобилось добрых пять минут, чтобы избавиться от одежды, пока Ник терпеливо ждал, ни разу не поторопив.

Оставшись обнаженной, я стояла у края воды, пялясь на место, которое он освободил для меня, чтобы я села рядом с ним. В глубине желудка закручивалась тошнота — словно этим я предавала маму. Как я могла с такой легкостью зайти в воду к нему, когда не смогла заставить себя спасти собственную мать от утопления?

— Почему ты пыталась покончить с собой? — вопрос Ника казался слабым звуком среди шума, витающего в сию секунду в моей голове.

— Потому что устала чувствовать себя беспомощной. Мне надоели бесконечные кошмары.

Слова моего отца проплывали в голове, и благословлен он будет за то, что пытался пощадить меня от моего собственного самопрезрения. Он пытался облегчить мое чувство вины и научить меня встречать страхи по-другому.

«Я бы никогда не позволил тебе зайти в воду, Бри. Я не мог потерять вас обеих в тот день».

В сердце я знала, что не могла спасти маму, но вот что самое дерьмовое, когда чувствуешь себя беспомощным, — разум ищет вину. Нерациональную вину, которая, возможно, могла была оправдать слабость перед тем, что ты чувствуешь себя неспособным сделать что-то, и, пожалуй, стереть ужас того, что я видела в тот день. Мой отец, будучи умелым пловцом, вытащил ее бездыханное тело на берег, и даже он тогда не мог ее спасти.

Я ненавидела ее за то, что она умерла. Ненавидела за то, что она наслаждалась чем-то, чего я боялась, чем-то, от чего я не смогла ее спасти. Чем больше я думала об этом, тем больше ярости ощущала в себе оттого, что нечто насколько злостное захватило меня на годы. Это давало Майклу рычаг, который можно использовать против меня.

Взяв Ника за руку, я ступила в теплую воду, пуская волны по поверхности, которые возвращались к моим лодыжкам, заменяя собой холод на тепло. Сердце колотилось о ребра, и когда комната начала вращаться, я поняла, что задыхалась.

Ник встал из воды, возвышаясь надо мной и притянул к себе. Горячие, скользкие руки путешествовали по моему телу, вниз по бокам и по спине, пока он не сжал меня крепко и не прижался губами к моим.