Книга Рикошет, страница 50 – Кери Лейк

С трудом дыша, я уставился в ее глаза и, стиснув зубы, слушал прерывистое дыхание. Именно в этот момент я понял, что ее грудь в ходе борьбы выскочила из-под платья и вжималась в мое тело. Соленый привкус крови обволакивал язык, пока она стекала мне в рот. Приподнимая голову над ней, я опустил взгляд на ее идеально круглую сферу, изящно торчащую из-за положения ее руки над головой. Я облизнул губы и с трудом сглотнул, пока ее голая кожа манила мой рот так близко.

Обри сделала жалкую попытку оттолкнуть меня.

— Даже, мать твою, не смей! — прорычала она, и я резко пришел в себя.

— Не переживай, солнышко. Ты меня не возбуждаешь, — я натянул ткань платья обратно на ее грудь, так и удерживая ее запястья, и оттолкнулся от нее. — Хочешь жить? Делай именно то, что я тебе говорю. Не выделывайся.

Широко раскрыв глаза, она задрожала, ноздри затрепетали от быстрых вдохов, будто она ожидала, что я причиню ей боль. Страх на ее лице пробудил волну адреналина в моем теле, которая согрела мышцы.

Я наклонил голову в сторону, склонился к ней, смеясь внутри себя при виде подергивания ее глаза.

— Ты боишься меня, Обри? — Ее ответный рык скривил губы в усмешку. Женщина хорошо держалась, нужно отдать ей должное. — А стоит, — вытягивая ее руку к изголовью кровати, я замер. Один длинный шрам тянулся вертикально по ее предплечью, края неровные, закрученные. Поперек запястья была татуировка. Я не заметил ее прежде, когда привязывал Обри первый раз. Не надо быть гением, чтобы узнать попытку суицида.

Мой взгляд метнулся к ее, и она сузила глаза, выпятив подбородок в защитной манере, будто не намеривалась объяснять.

Какая мне была разница до того, хотела ли она покончить с собой? Только чем дольше я пялился, тем больше она, казалось, чувствовала себя неудобно на обозрении, отвернувшись от меня.

— Что это?

Она дернула головой назад в мою сторону.

— Что? Уже не такая идеальная, когда начинаешь снимать слои?

Очевидно, было что-то глубже, но у меня не было ни желания, ни интереса узнать. Насрать. Обри служила мне лишь одной целью — отомстить. Ну, и что, что один фрагмент из ее прошлого не совпадал с идеальностью ее настоящей жизни?

— У всех есть шрамы. Что делает тебя особенной?

— Я никогда не говорила, что они особенные. По факту, они мое ежедневное напоминание о том, что я не являюсь ничем особенным в отличие от того, что привыкли думать люди.

Все тревожные кнопки в моей голове сработали одновременно — покинуть миссию к чертям собачьим. Мне не нужно было, чтобы Обри Каллин, подобно змее, забралась мне под кожу со своим вопросом о найме меня ее мужем с целью убить ее, а теперь и шрамом, но что-то темное, более глубокое нашептывало мне сквозь шум в моей голове.

Я быстро привязал ее руки к кровати, игнорируя грызущую мысль, но она все равно не исчезала. Скорее всего, я упустил что-то за все эти часы наблюдения за Каллинами, изучения их более года, изо дня в день.

Может быть, Обри Каллин не была тем, кем я ее считал.

Убирайся нахрен отсюда.

Я вытащил свой зад из той комнаты. Не позволю ее дерьму оказать на меня влияние. Она была улыбающейся мордашкой за пропагандой «Отбора».

Верная любящая Степфордская женушка, поддерживающая любую морально коррумпированную прихоть своего мужа. В шрамах или нет, она оставалась врагом, по той же причине, по которой каждый солдат под руководством Гитлера заслуживал отправиться вслед за диктаторским ублюдком — они верили в ложь.