Книга Распускающийся можжевельник, страница 198 – Кери Лейк

Крики эхом разносятся по коридору, их так много одновременно, что невозможно разобрать, что кричит Шестой. Если он вообще еще кричит.

Возможно, он уже мертв, и эта ложная надежда будет жестокостью, которой я страдаю перед собственной кончиной.

— Ты должна знать, он был нашим лучшим объектом, — лепечет Альберт впереди меня.

— Он не только ходил среди Буйнопомешанных, но они действительно боялись его. По крайней мере, так говорит мне мой отец. Это было немного раньше моего времени. Тем не менее, в этом месте не было другого такого, как он.

— Может быть, потому, что вы, придурки, убиваете их.

— Это правда. Таким образом, мы простреливаем себе ногу.

Альберт останавливается перед комнатой, в которой я узнаю послеоперационную, или восстановительную, с узкими нишами, разделенными тонкими занавесками, но эта комната гораздо более мрачная. Женщины лежали привязанные к кроватям, некоторые брыкались и кричали, другие тупо смотрели в потолок. Рядом с одной из кроватей, где лежит женщина, сжимающая растягивающая свои ремни безопасности, большой предмет, похожий на канистру, пузырится с жидкостью, а внутри в воде плавает маленький ребенок, свернувшийся в клубок.

Третье поколение.

— Мы начали сбор стволовых клеток. Скоро начнутся испытания на людях, — говорит Альберт рядом со мной.

Мой желудок скручивает от этого зрелища, и я тяжело сглатываю, чтобы подавить желчь, медленно подступающую к горлу. Я могла бы быть одной из них, если бы не папа.

По-видимому, удовлетворенный своими мучениями, ублюдок продолжает идти по коридору.

Мы останавливаемся перед дверью, и Альберт хватает меня за руку, освобождая от других охранников.

— Поищи остальных. Найди их и приведи ко мне, сюда.

Остальные трое бегут трусцой по коридору, как роботы, следуя его команде.

Нет личности. Никаких аргументов.

Если бы я была одна я бы сразился с Альбертом. Я бы нашла его слабое место и убежала. Возможно, я смогла бы выбраться отсюда дважды, если бы мне это удалось, но я не думаю, что на этот раз это произойдет. Безумный оттенок моего мозга все еще хранит надежду, что я разработаю план и помешаю тому, что готовит мне судьба за этими дверями.

Я не оставлю Риса здесь. Нет, если он жив.

Вот что имел в виду папа, когда сказал, что лучше выживать в одиночку. Меня бы здесь не было, если бы это была только я. Я не знаю, где бы я была. Может быть, пряталамь от мародеров. Может быть, мертва. Но я знаю одно: Рис здесь из за меня. Он бы не рискнул убить высокопоставленного сына, если бы не пытался защитить меня. Избавляя меня от кошмаров.

Что бы ни случилось, я с Рисом до конца.

Мы входим в тускло освещенную комнату — хирургический кабинет, очень похожий на папин, и когда Альберт отходит в сторону, мой желудок снова опускается.

Я должна заставить свои ноги двигаться вперед, опасаясь, что упаду.

Рис лежит привязанный к столу, весь в крови. На его лице порезы. Ожоги покрывают его грудь и руки, а к его голове, которая была выбрита без особой тщательности, прикреплено металлическое приспособление. Скотч, закрывающий его рот, заглушает любые попытки, которые он мог бы предпринять, чтобы возразить, но он все равно молчит. Не издает ни единого звука.

Рядом с ним доктор Эрикссон держит маленький скальпель, испачканный кровью.

— Ну, смотри, кто к нам присоединился! И кто бы это мог быть, Альберт?