Книга Короли Падали, страница 31 – Кери Лейк

Его предплечье опирается на кузов грузовика рядом с моей головой, и я наблюдаю, как его пальцы сжимаются в крепкий кулак. Он сжимает мою руку, переплетая костяшки своих пальцев с моими, и тяжело дышит мне в ухо, пока входит и выходит из меня.

Давление нарастает у меня в животе, пока он сжимает мою руку, почти раздавливая ее в своих. Слезы текут по моим вискам, и я закрываю глаза, желая, чтобы мой мозг перенес меня куда-нибудь еще.

Выругавшись, он взрывается внутри меня, горячие струи жидкости пульсируют от его оргазма. Его тело содрогается, и его дыхание становится неглубоким у моего уха, пока он не замирает напротив меня. Я чувствую, как его лоб прижимается к моей ключице, и он дрожит, его прерывистое горячее дыхание согревает мою кожу.

Облегчение наступает мгновенно. Тоски нет.

Требуется несколько мгновений, чтобы серьезность происходящего навалилась на меня, чтобы чувство вины поглотило меня. Прикрывая ладонью глаза, не в силах больше сдерживаться, я разражаюсь слезами, в то время как стыд обволакивает меня, затягивая в свои удушающие глубины.

Кадмус выходит из меня и прислоняется спиной к стенке грузовика, подтягивая колени. Он поглаживает свой череп взад-вперед, и я понимаю, что с ним не все в порядке. Несмотря на наркотики, что-то большее и темное завладело им. Что-то более могущественное.

Единственное, что может отвлечь меня от ненависти к самому себе прямо сейчас.

— Кадмус?

Нахмурив брови, он смотрит вдаль, как будто снова потерялся в другом мире.

Боль в моей груди почти сильнее, чем та, что пронзила мое лоно, когда я смотрю, как он тоже ломается.

— Прости, что… заставила тебя пройти через это.

— Ты не та, кто это сделал. Его глаз дергается, и он поводит плечом.

— Это мое искупление за все ошибки, которые я совершил. Вот как Бог наказывает меня. Напоминая мне, что я меньше чем слабак.

— Ты не слаб. Ты один из самых сильных мужчин, которых я когда-либо знала.

— Ты спрашивала о моих шрамах. Там, у водопада. Он проводит запястьем по глазам и принюхивается.

— Шолен не оставлял мне этих шрамов. Я сделал это с собой.

— Зачем тебе это делать?

— Они хотели отправить меня обратно в туннели, но я отказался. Поэтому они поместили меня в изолятор. Потирая рукой затылок, он качает головой.

— Они кое-что знают. Вещи, о которых я никогда не говорил. Я не знаю как, но они знают.

Вот где он рассказывает мне правду. Тайна того, что с ним случилось, и часть меня не готова. Не после того, что мы только что сделали, но я должна знать. Я должна знать, что с ним случилось. Как они могли превратить такого сильного и непревзойденного Альфу в сломанную оболочку человека.

— Какие вещи они знают?

Нахмурившись, он отводит взгляд, и на мгновение мне кажется, что он снова все испортит. Запечатывает хранилище, чтобы я никогда не была посвящена в те темные тучи, которые постоянно омрачают его ясные глаза. Крошечные трещинки его страдания проступают в подергивании его лица, как будто он отчаянно пытается сдержать эмоции.

— В моем улье, когда мне было около тринадцати лет, мне нравилась девушка. Ей было, может быть, пятнадцать или шестнадцать. Слезливая улыбка проливает немного света на мрачное выражение его лица.

— Я ей тоже нравился. Но мой старик был гнилым ублюдком. Он тоже положил на нее глаз. Нога все еще согнута перед ним, он сидит обнаженный и уязвимый, раскрываясь передо мной.