Книга Короли Падали, страница 35 – Кери Лейк

— От тебя становится в два раза теплее, но да, я надрываю задницу в этой пещере.

— Я скучаю по тинайе в старой пещере. Помнишь, как плавал там? Охлаждался в воде?

— Зачатие ребенка внутри тебя. Движение его бровей привлекает мое внимание.

— Возможно, я был слишком поспешен. Слишком требователен. Мне снились сны о твоем животе, растянутом моим ребенком. Но, возможно, все это было слишком рано.

Я провожу костяшками пальцев по его щеке.

— Я тоже хочу этого ребенка. И пройдет совсем немного времени, прежде чем это произойдет. Может быть, даже раньше. По словам Хесайи, моя матка стала больше, чем она ожидала.

Он смотрит краем глаза, и его брови хмурятся еще больше.

— Это необычно?

— Полагаю, немного, но я не собираюсь беспокоиться, пока у меня не будет причины. И тебе тоже не следует.

— Тогда я не буду. Пока у меня не будет причины.

— Хорошо. Я провожу пальцем по глубоким бороздкам у него на лбу.

— Я бы хотела видеть тебя без всего этого беспокойства, постоянно написанного на твоем лице.

— Это результат того, что я был без ума от тебя.

КАЛИ

Я лежу рядом с Кадмусом, положив голову на свернутый спальный мешок, и наблюдаю из задней части грузовика, как солнце начинает садиться, отбрасывая оттенки оранжевого и красного. Его пах прикрыт одеялом, под которым он бесстыдно обнажен, не потрудившись одеться после того, что мы сделали ранее. В Калико не было никакой скромности, когда дело доходило до наготы. Врачи там раздевали нас перед толпой других врачей, которые продолжали тыкать. В какой-то момент нам просто стало так же комфортно без одежды, как и в ней. В любом случае, ткань никогда особо не защищала наше достоинство.

Несмотря на это, я лежу рядом с ним полностью одетая.

Он затягивается сигаретой и выпускает дым.

— Знаешь, курение убивает, — говорю я с улыбкой в голосе.

— Да, ну, как и любовь. Сигарета потрескивает от очередной затяжки, и он поднимает голову, выбрасывая то, что от нее осталось, в кузов грузовика, привлекая мое внимание к его коротко остриженным светлым кудрям, которые начали отрастать.

— Откуда взялись эти кудри?

— Моя мать. Он закидывает руку за голову и смотрит вдаль.

— У нее были длинные, красивые кудри, которые доходили до середины спины. Я всегда играл с ее волосами, когда был ребенком.

— Что с ней случилось?

— Я не знаю. Однажды утром я проснулся, а ее не было. Нахмурив брови, он качает головой.

— Я не знаю, забрал ли ее кто-то, или она поднялась и ушла.

Каким ужасом это, должно быть, было для него — все эти годы гадать, что случилось с его матерью. И какая судьба могла быть хуже?

— Могу я задать тебе вопрос? В голосе Кадмуса есть что-то успокаивающее. Он напоминает мне о Валдисе, такой глубокий и насыщенный, когда вибрирует у меня в ушах.

— Да, конечно. Я отбрасываю мысли о Валдисе в сторону, опасаясь паники, которая может поглотить меня в любую секунду. Неразрешенная боль от очередного тупика в наших попытках выследить этих мятежников и освободить его.

— Той ночью я спустился в туннели. Ты действительно собиралась позволить мне трахнуть тебя?

Выдыхая, я переключаю свое внимание на его профиль, в котором нет и намека на веселье.

— Почему ты спрашиваешь меня об этом сейчас?

— Я же говорил тебе, Кали. Я получаю удовольствие от боли. Каждый удар. Каждый порез. Напоминает мне, что я все еще что-то чувствую.