Книга Бог Монстров, страница 132 – Кери Лейк

— Это тебя беспокоит? Я спрашиваю.

Ответ загорается в его глазах, безмолвно говоря мне, какие адские мысли бродят за ними. И под этим скрывается слой тьмы, рисуя мрачную картину того, что он сделает в отместку. Зловещий простор воображения, в который я не осмеливаюсь погрузить пальцы.

Вместо того, чтобы сказать хоть слово, он прижимается своими губами к моим.

Я хочу сразиться с ним, возненавидеть его за то, что он сказал, но я не могу.

Я не могу.

Потому что в любом случае, независимо от того, как мало я понимала это в то время или как сильно я ненавижу его за это сейчас, все, что Титус сделал, он сделал для меня. По правде говоря, он защищал меня с того момента, как вышел на эту арену, и делает это с тех пор. Этот гнев, вероятно, не имеет ничего общего с его чувствами. Он снова защищает меня от чего-то, даже если я понятия не имею, от чего именно.

Несмотря на все это, я не могу отрицать тот факт, что его губы на моих — это абсолютный рай прямо сейчас.

Опьяняющий аромат мыла и огня проникает в мои чувства. Он увлажняет мой нетерпеливый язык, когда я погружаю его в его рот, чтобы утолить жажду, которую я не могу точно определить. Жажда, о которой я мечтала, но никогда раньше не пробовала, как он и сказал ранее. Наслаждение за пределами плоти и костей, вплоть до самых темных уголков моей души.

Воздух застревает в моей груди, мой желудок трепещет, как будто тысячи бабочек оказались в ловушке внутри меня. Мое сердце так сильно колотится в груди, что удивительно, как эта чертова штука не пробивает мне ребра.

Его поцелуй на вкус как извинение. Похож на печаль и мучение, но также на вожделение и тоску. Это ошеломляюще и всепоглощающе, и в то же время этого недостаточно.

Боже, как это может быть? Как я могу быть такой ненасытной в страсти и жаждать гораздо большего?

Он стонет, агония вибрирует у меня в горле, как будто он тоже это чувствует. Руки уперты в бока, он нависает надо мной и наклоняется, чтобы поцеловать меня в шею. Вверх по моей челюсти, обратно к губам.

Его движения пылкие и нетерпеливые, и то, как он крепко сжимает мои руки, как будто он думает, что я попытаюсь убежать от него.

Как будто я могу.

Каждая нить моего существа так туго обмотана вокруг этого человека, что ему повезло дышать.

Мои собственные легкие хватаются за горло, чтобы глотнуть воздуха, но я не могу прервать поцелуй. Весь мир мог бы прямо сейчас вспыхнуть пламенем, и я бы просто наслаждалась его теплом.

Титус отстраняется первым и прижимается своим лбом к моему, наше дыхание смешивается.

— Отвечая на твой вопрос о том, беспокоит ли меня эта мысль, говорит он прерывающимся голосом, — я бы разорвал на части все, что когда-либо пыталось причинить тебе боль. И я бы на его месте вырвал себе сердце.

— Тогда, Уилл. Убийство его было не из ревности?

— Я бы никогда не причинил тебе боль из-за такой мелочи, как ревность. Видения Агаты, впрыскивающей в тебя этот яд, и необходимость смотреть, как ты умираешь у меня на глазах, были слишком большим риском для меня. Поверь мне, я не хотел его убивать.

— Я верю тебе. Это не тот, кто ты есть. Сколько раз мы должны возвращаться к этому?

— Пока я больше не перестану чувствовать себя монстром.

Я поднимаю руку, провожу пальцем по линии роста его волос и вдоль виска, по неровному шраму там.