Книга Я (не) твоя пара, двуликий! или Игры со временем, страница 97 – Анастасия Максименко

Первой на глаза мне попалась Хинис. Женщина тепло улыбнулась.

— Уже вернулась? Как сходила?

— Лучше, чем ожидалось, — гордо вздернула нос и хохотнула. — Как чувствует себя Мирослав? — покосилась на упругий, уже заметный животик.

— О, хорошо. Но… ты точно уверена, что это мальчик?

— Конечно. А где Адриан и девочки?

— В парке, там как раз сегодня ледовый каток намечается. Злат отправился с ними, к слову, — понизила Хинис голос, — мне кажется, у него кто-то появился.

— Да ну? Так это же здорово!

Хинис кисло вздохнула: ну, да, наверное.

— Ладно, я побегу к ним. Тоже хочу повеселиться, ну, а ты отдыхай, папе привет!

— Передам. Беги уже.

Проследив за умчавшийся ведьмой, Хинис погладила живот и тяжко вздохнула. Она-то надеялась родить доченьку… Впрочем, она будет рада любому ребенку, главное, чтобы здоров.

…Забегая вперед: Хинис родила маленькую ведьмочку — Мирославу, из-за чего Драгомир, как и Адриан, несколько дней ходил очень пришибленный от привалившего счастья. Без шуток.

Интерлюдия

ХИРО

Подземные лаборатории

Ректор Валенсо проводил ритуал по деактивации древнего проклятия, из-за которого едва не случилась глобальная, на вкус ректора, катастрофа. Ведь это только на первом этапе Лисову и её мужа перекинуло из другой ветки, подменив двойников. Ещё год-два — и подмены начали бы происходить со всеми прикоснувшимися к фолианту, а затем и до совсем уж не причастных дошло, там и до страшного отката в виде лишения самого дорогого недалеко. Вот у самой Лисовой и её незнакомых ректору подружек это оказались дети. Именно по этой причине наступали выкидыши или мертворождение. Опять-таки, не просто же так книга древних хранилась в скрытой секции старой библиотеки.

Закончив со связкой чар, ректор выплеснул на фолиант слезы Лисовой, следом положил два локона волос непосредственно «воров» фолианта, неких оборотней по имени Ариадна и Шер, хотя до имен воришек вейдару-ректору не было никакого дела. Седом окропил для верности предоставленной вейдари кровью, плюсом — и её же, после чего позволил себе ненадолго выдохнуть. Оставался самый последний, неприятный и сложный в выполнении штрих: только искреннее прощение от прямой крови по факту останков живого существа, что и представлял собой древний фолиант, позволит отменить черную ворожбу.

Вскинув над книгой руку с растопыренным пальцами, сжал их, будто натягивает вросшие в кончики пальцев нити, тихо зашептал речитатив призыва. Вдоль позвоночника ректора гулял предательский холодок. Дело осложнялось тем, что сам кровник не должен был знать до переноса в лаборатории о готовящимся ритуале, чтобы не затронуть вновь ни один из пластов реальности и времени, а то вдруг откинет их всех во времени назад, начинай потом всё это снова, а уж без памяти, так и вовсе начнется веселье.

Дыхнуло озоном, и посреди лаборатории в начертанном круге возник беловолосый высокий оборотень. От льдистого взора, что припечатал ректора, как бабочку на булавки, самому ректору стало не по себе. А Леонардо заинтересованно оглядывался, заведя за спину руки. Он-то крепко удивился, когда его выдернуло из серверной и понесло отдаленно знакомым порталом непонятно куда.

Лизнув клыки, Лео вернул безликое ледяное внимание побледневшему ректору, ласково улыбнулся:

— Как… интересно.

Спустя время объяснений Леонардо озадаченно рассматривал проклятый фолиант, вертя тот в руках и принюхиваясь.

— В самом деле, обложка сделана из шкуры моего предка. Бедное дитя.

— Дитя?

— Это была девочка, лет двадцати, двадцати пяти, — пояснил Леонардо, возвращая книгу Валенсо. — С неё содрали шкуру, когда она ещё была жива. Ужасное предательство.

— Вы это поняли по одному лишь… запаху.

— Что-то вроде того. Ну, что же. Давайте отменять ваше проклятие, и будьте добры после отправить меня обратно домой. У меня беременная нервная жена, лучше не испытывать её терпение.

Ректор согласно закивал. А спустя ещё час Леонардо спокойно вернулся домой, прямо в объятия беременной пары. Теперь играть с временем и пластами реальности не подвластно никому, уж оборотни и вейдары об этом позаботились. А Страж и дальше будет оберегать мирную жизнь своего рода и частенько, как обычно, других, вплоть до того светлого момента, как сможет передать свой пост подрастающему поколению. И пусть некоторым методы Фроста могут быть не по нраву, самому Леонардо на мнения других глубоко наплевать.

Каждый должен делать что должен и на что годен, чтобы жить в мире и гармонии с самим собой, тем самым принося всем окружающим пользу.

Конец