Книга Телохранитель(ница) Его Светлейшества, страница 106 – Татьяна Рябинина

Полина всегда любила начало зимы. Во-первых, даже в Питере вся серая осенняя пакость пряталась под снегом, а во-вторых, дожив до семидесяти лет, она так и не избавилась от детского предновогоднего ожидания чуда.

В этом мире новый год начинался в первый день весны. Его особо не праздновали, зато зимой, как и летом, отмечали день солнцеворота. Эти два дня считали магическими, подгадывали к ним свадьбы и начало всяких важных дел. И хотя Полине особо нечего было ждать, она все равно ждала… чего-то. И сердилась на себя за это.

А еще каждое утро, проснувшись, тщательно вслушивалась в себя — совсем как раньше.

Как тело? В порядке? Или все-таки потихоньку разлагается?

Она не боялась смерти, потому что однажды уже через нее прошла. И все же хотелось еще пожить — молодой, красивой и оглушительно здоровой. По-настоящему оценить здоровье можно лишь тогда, когда его потеряешь. А если вдруг обретешь снова — то особенно.

Тело вело себя безупречно, на абсолютные прекрасные восемнадцать. Оно могло бегать, прыгать, танцевать, скакать верхом и не спать ночами. Оно было способно переварить, наверно, даже гвозди. В нем абсолютно ничего не болело, а мелкие повреждения заживали как на собаке. Ему можно было только позавидовать — если бы оно принадлежало кому-то другому.

А еще ему, как и предписано природой, хотелось любить и быть любимым — чтоб ему ни дна ни покрышки!

Но вот ведь засада, чтобы быть живым и здоровым, оно должно было только любить. В одни ворота.

А самым гадским было то, что ко всему этому идеально подходил интернет-мем «но это не точно». Те случаи влюбленных девственниц, о которых упоминал Архимаг, могли быть самой обыкновенной «ошибкой выжившего». Вот только рискнуть и проверить это Полина была не готова. Слишком уж высока ставка.

Теперь она даже не пыталась выкинуть Джилиана из головы, как раньше. Мысли о нем шли в фоновом режиме, как питание в электросети. В прежней жизни у Полины был дома термопот — постоянно включенный и подогревающий воду. Захотела чаю — не надо греть чайник. И если влюбленность была для ее жизни своего рода термопотом, то Джилиан и мысли о нем — питающим электричеством.

Вот только ни один термопот не вечен, увы. Полина меняла их примерно каждые три года. Так и влюбленность — как ни накручивай себя, но на расстоянии, без притока эмоций рано или поздно погаснет.

Что будет тогда? Вот об этом она как раз старалась и не думать.

По правде, ей было немного досадно, что Джилиан так просто развернулся и ушел. Ну это же извечное женское: прогнать кавалера, а потом оскорбиться, что он и правда свалил, а не стоит на коленях под балконом с букетом роз в зубах, не поет серенады и не умоляет о любви.

А еще правильный мачо-фигачо из бабских романов, которые Полина в прежней жизни иногда, стыдясь этого, почитывала, должен был в ответ на отказ… как это? А, точно, бороться. Например, перекинуть строптивую через плечо и уволочь в спальню. И убедить ее, что она неправа, образцово-показательно вколачивая в матрас.

Ну дура же, не понимает своего счастья! Ничего, ща поймет. Тело ее предаст — и все такое.

А он взял и ушел. Не мужик, а обиженка какая-то. Что за слизняк слюнявый?

Нет, на самом деле Полина так не думала. И если бы Джил потащил ее в спальню, ей бы это точно не понравилось. И не только потому, что она должна была беречь драгоценную девственность, как Кощей свою смерть.