Книга Между семьей, страница 17 – Вэнди Джинджелл

Блин. Он действительно думал, что я могу что-то сделать, и ждал, когда я это сделаю.

Я снова подошла ближе и опёрлась руками о подоконник, потянувшись к видению и ощущению Между, которое я так привыкла ощущать повсюду вокруг себя. Оно всё ещё было там; я всё ещё могла чувствовать его и прикасаться к нему. Я даже могла влиять на него. Но вместо того, чтобы быть мягким, осязаемым потоком мягко движущихся кусочков, которые я могла бы превратить в то, чем я хотела его видеть, теперь оно вибрировало; двигалось так быстро и яростно, что казалось, будто оно вот-вот разорвётся на куски — или, может быть, просто вывернется наизнанку — и затем вернётся в изначальное состояние, чтобы проделать всё это заново.

Я больше не была синхронизирована с ним, точно так же, как внутренняя часть моего дома больше не была синхронизирована с человеческим миром, который я могла видеть через окна. Здесь, в доме, всё по-прежнему было мягким и нежным; между мной и внешним миром пролегал бурлящий водоворот Между, который невозможно было сдержать или остановить.

И за этим яростным движением я почувствовала пустоту — ужасную и необъятную пустоту, которая могла быть как временем, так и пространством, и которая отделяла меня и гостиную в моём доме от Джин Ёна и внешнего мира в Австралии так тщательно, как если бы я забрала весь дом с собой в подземный мир. Блин, походу, это, по сути, одно и то же.

— Никто не смеет перемещать мой дом в подземный мир без моего разрешения, — процедила я сквозь зубы. Я тоже прижалась лбом к стеклу, встретившись взглядом с Джин Ёном ещё на мгновение. Я увидела, как его губы изогнулись в предвкушении, а глаза заблестели, и почувствовала, что потрясена, не в состоянии перевести дыхание.

Он не мог быть уверен, что я смогу что-то сделать, но почему-то был уверен.

— Пэт, что ты делаешь? — потребовал Зеро, настороженный и встревоженный.

— Теперь ты кое-что видишь! — огрызнулась я. И, схватив весь этот быстрый, яростный вихрь Между, который вырвался бы из моих физических рук, если бы я попыталась ими воспользоваться, я изо всех сил направила его обратно на себя, стену и Между.

Вы когда-нибудь слышали, как муссонный дождь барабанит по жестяной крыше? Этот оглушительный грохот, который громче крика, сопровождает первые в этом сезоне грозы? Это было похоже на то, как если бы муссонный дождь лил по обе стороны жестяной крыши, а не только снаружи; он завывал, барабанил и пытался разбиться вдребезги сам о себя.

Где-то в эпицентре этой бури что-то сдвинулось, и я могла бы поклясться, что на мгновение уловила едва уловимый аромат одеколона Джин Ёна и почувствовала прикосновение его гладкого лба к своему, а не к стеклу.

Затем всё исчезло, и ливень прекратился. Каждая частичка Между, которую я вдавливала в стену, пытаясь приоткрыть, перемещающаяся масса Между повернулась внутрь и съела сама себя, а затем запечаталась в шипении слишком быстрого, чтобы его можно было заметить, движения, которое пронеслось по всему дому, прежде чем я успела потрясённо вздохнуть.

Джин Ён, казалось, тоже перевёл дыхание. Он ободряюще улыбнулся мне, и горькое разочарование от того, что мне пришлось признать, что я не смогла сделать то, что он мне доверил, пронзило меня.

Я не хотела так сильно пинать стену, как пнула.