Книга Между делами, страница 7 – Вэнди Джинджелл

Если бы у меня было время подумать, я бы решила, что Джин Ён укусил его. Вампирская слюна смертельна для любого, в ком течёт кровь фейри, и я бы поспорила на свою последнюю чистую толстовку, что золотой фейри был настолько фейри, насколько это возможно.

Я не ожидала такой жестокости, как разрывание горла, которая напомнила мне о том, что Джин Ён совсем не человек, или ужасающим самоотречением, с которым он притянул себя, чтобы убить фейри.

Золотой фейри отступил на шаг и рухнул там, где стоял, но я увидела его глаза и поняла, что он был уже мёртв до того, как упал на землю, его шея и грудь были залиты струящейся голубой кровью.

Меч Эрлинга выпал из моих холодных, онемевших пальцев, ударившись о бетон с лёгким стуком острых зубчиков и остатков материала, когда он снова превратился в зонт, и Джин Ён пошатнулся, золотой меч глубоко вонзился ему между рёбер, и с него, торчащего из спины, стекала тёмная кровь.

— Вот же блин, — прошептала я, потому что он сделал это снова, и на этот раз у него не было причин так поступать. Потому что мне пришлось бы вытащить меч из его груди, чтобы он мог начать исцеляться. Потому что мне пришлось бы…

— Кровь, — сказал он, когда он покачнулся, его рот и подбородок заблестели синим.

Я сделала вдох, похожий на всхлип, и схватилась за рукоять меча, вытаскивая его так быстро и уверенно, как только могла. Он всё равно застонал, опускаясь на колени, и я подхватила его, прежде чем он смог упасть ещё ниже.

— Погодь, — сказала я. — Желаешь голубую кровь или красную?

— Голубую, — выдохнул он.

Я позволила ему присесть на корточки, прежде чем схватила золотого фейри за пластинчатый доспех и притянула его ближе.

— Лучше поторопись, — сказала я, протягивая руку поближе к носу Джин Ёна. — Ты уже сделал большую часть работы.

Он вонзил зубы в запястье фейри, скорчившись от боли и слабости, и золотой фейри стал совершенно обескровленным, пока он пил, голубая кровь ярко выделялась на фоне абсолютной белизны его мёртвого лица.

Я подождала, пока Джин Ён перестанет раскачиваться, сидя на корточках, и немного распрямится, затем помогла ему снять пиджак. К тому времени пиджак был уже в значительной степени коржиком, и его рубашка выглядела ненамного лучше. Я бы помогла ему вытереть лицо и немного привести себя в порядок, но он сделал это сам, надев пиджак на удивление твёрдой рукой, а потом позволил мне помочь ему подняться, чтобы мы могли воспользоваться водопроводом в конце туннеля.

Когда мы стирали его рубашку, на ней проступила кровь — или, может быть, она просто

была незаметной на фоне голубого хлопка, — и Джин Ён медленно натянул её обратно, позволив мне помочь ему. К счастью для него, день выдался тёплым и солнечным, и он быстро обсох, но его кремовый пиджак был уничтожен, и он это знал. Я увидела, как его клыки обнажились в беззвучном раздражённом рычании, когда он швырнул его обратно в туннель, за груду уже гниющего хлама.

— Иди домой, — сказала я ему. — Атилас поможет тебе исцелиться немного быстрее, и ты сможешь выпить ещё крови.

Я хотела повернуться к нему спиной и заняться своими делами, отказываясь признавать, что он только что снова чуть не умер, но он схватил меня за рукав, когда я поворачивалась, легко и непринуждённо, и это ранило меня в самое сердце, потому что он был нежен со мной, когда сам был тем, кого только что ранили.