Книга Мне тебя навязали, страница 75 – Лариса Петровичева

– Конечно, – ответил Рейвенар. – Она будет рада нас видеть. Она очень хорошая женщина.

Эрик слабо улыбнулся. Прикоснулся к пальцам брата.

– Мы с тобой не люди, да?

Рейвенар горько усмехнулся.

– Получается, что так, – произнес он, и Адемин боялась даже представить, что он сейчас чувствует. Всю жизнь считать себя человеком – пусть лютым, пусть безжалостным уродом, но человеком – и вдруг узнать, что ты порождение чужих чар, результат эксперимента.

Такое знание переворачивает душу. Калечит ее.

– Это неважно, – прошелестел Эрик. – Если хочешь быть человеком, надо жить по-человечески. Быть как люди, а не как…

– Не как я, – кивнул Рейвенар. – Да, я понимаю.

– Ну вот, – Эрик слабо улыбнулся. – Ты сможешь. Ты справишься. Ты обязательно сможешь.

Рейвенар с бесконечной любовью погладил брата по голове – два осколка чужого замысла, они сейчас были переполнены горечью и болью, и в мире не было никого ближе их.

– Смоги, пожалуйста, – произнес Эрик и закрыл глаза. Его лицо побледнело и осунулось так, что Адемин испугалась, что бедный принц умер. Но Рейвенар по-прежнему гладил его по голове, и Эрик потом вздохнул и лег на кровати поудобнее.

– Господи, помилуй, – прошептала Динграсс, и Адемин вдруг поняла, что все это время ее фрейлина была здесь: стояла в тени у стены безмолвной и бездвижной, как привидение. Рейвенар тоже обнаружил ее присутствие лишь теперь: поднял глаза и мягко пообещал:

– Если хоть одна живая душа узнает, я вырву тебе язык.

Динграсс посмотрела на него с укоризной.

– Могли бы и не говорить! Ничего я никому не скажу. Зато…

Она понизила голос и негромко, но отчетливо проговорила:

– У меня на родине рассказывали сказки о таких, как вы. Если вы объединитесь, то сумеете победить любое зло. Потому что оно видит людей, но вы-то не люди!

Глаза Рейвенара вспыхнули, и Динграсс торопливо добавила:

– Я не об этом, вы же понимаете. Вас трое. Вы обязательно сможете победить! Они уже идут, незачем медлить.

***

Рейвенар поднялся с кровати, подошел к фрейлине, сражаясь с желанием взять ее за горло и как следует сжать пальцы. Просто потому, что эта колода Динграсс говорила о том, о чем не имела права говорить.

Но он напомнил себе, что больше не будет тем, каким его создали. Эрик прав: ты можешь быть не человеком по природе своей – но тебе дано величайшее право жить по-человечески.

– Кто идет? – нарочито спокойно спросил он – так, что Адемин поежилась. Динграсс опустила было глаза, но потом посмотрела на него и ответила:

– Тьма. Монстры с изнанки. Я… – она помедлила, словно боялась говорить, но потом все-таки призналась: – Я их чувствую. Это как прикосновение.

Судя по тому, как побагровело лицо Динграсс, тьма раздвинула ей ноги и сунула пальцы в щель. Впрочем, Рейвенар этому не удивился. Тьма всегда пытается нащупать изъян. Ищет в человеке то, что выведет его из равновесия и сделает уязвимым.

– Не думал, что ты настолько чувствительна, – признался Рейвенар. – Попробуй молиться. Концентрация на слове Божьем тебе поможет.

Дингасс кивнула. Адемин погладила ее по плечу, словно пыталась подбодрить, но лицо фрейлины по-прежнему было угрюмым и сосредоточенным.

– Я пробую. Но это… оно как тихий голос, который шепчет в уши и сбивает.

Рейвенар нахмурился. Всмотрелся в девушку – высокую, тяжелую, словно небрежно вытесанную неизвестным скульптором, и заметил в ее прическе тонкую золотую нить. Вдруг представилось: Динграсс лежит на своей кровати, полностью обнаженная, и посеревшие растрескавшиеся губы шепчут бесполезные молитвы, а пальцы выкручивают соски, и тело изгибается от мучительного наслаждения, замешанного на боли.