Книга Фрейлина Её Величества, страница 136 – Дия Семина

— Нет, если бы меня спросили, то сказал бы, что это я тебя подговорил на побег, потому что ужасно неуютно ощущал себя на балу без тебя. Ника, я люблю тебя. Но ты изменилась. Совершенно иная. Взрослая, умная, даже мудрая. Я увидел тебя и испугался, что больше неинтересен тебе.

Впиваюсь в него ошалелым взглядом, вообще не понимая, с чего он эту ересь взял.

— В каком смысле неинтересен? Ты стал скучным? Глупым?

— Я, как многие говорят, слишком скучный и предсказуемый. Моя жизнь расписана на годы вперёд… А он отчаянный, интересный, непредсказуемый, и вы с ним действительно обладаете одной магией.

— А ещё мы родня.

— Это не прямое родство, церковь Пруссии закрыла бы на этот факт глаза. И он бы получил реальную возможность стать герцогом. Ты для него как спасательный круг.

— Ты так говоришь, словно сватаешь его за меня.

Тёма улыбнулся.

— Нет, не сватаю, и никогда бы не стал этого делать, но хочу убедиться, что ты точно не испытываешь к нему никаких положительных чувств. И никогда не пожалеешь, что выбрала меня.

Видимо, моё лицо в этот момент такую удивлённо разочарованную мину выдало, что он улыбнулся, понимая, что вопрос был совершенно глупым.

— Я дочь своего отца Романа Федотова, да, я была маленькая и очень глупая, но я всё помню и по прошествии многих лет, вспоминая, как он к нам относился, понимаю, что ненавижу авантюристов. В нашей с тобой семье безбашенной авантюристкой буду я. А ты правильным и заботливым якорем. Ну если, конечно, ты не передумал, ведь меня болтало по Европе, по другому миру так, что и перелётные птицы позавидовали бы. Моей репутации нанесён непоправимый ущерб. И когда мы вернёмся в Петербург, наши отношения могут подвергнуться ещё более серьёзным испытаниям… Мне сейчас вспомнилась та самая аудиенция у царицы, с которой всё началось. Кажется, короли Швейцарии были обо мне куда лучшего мнения, Беатрис меня обожает, и я это чувствую, а царица Мария относится предвзято, уж и не знаю почему. Но я не намерена больше никому ничего доказывать! Во дворец не вернусь, я нужна маме, брату, бабушке…

Тёма вздохнул, улыбнулся и прошептал:

— Скажи, ты хочешь быть со мной всю оставшуюся жизнь. Позволишь ли называть тебя своей единственной, любить, заботиться и отстаивать твои свободы перед обществом? Чтобы никому больше и в голову не пришло даже попытаться изменить тебя. Ведь мне нужна именно ты, такая как ты есть. И я полюбил тебя вольную, смелую, за те качества, каких недостаёт мне.

Замираю, глядя в его глаза, не понимаю, это предложение?

— Я только об этом и мечтаю, и эти ужасные дни плена пережила, только думая о тебе и самых родных. Не оставляй меня…

Тёма поправил мой непослушный локон, вырванный из причёски дерзким альпийским ветром, и как фокусник из-за моего уха достал прекрасный перстень.

И снова в сознании промелькнуло слово, что это какое-то совсем взрослое кольцо, основательное, я к таким не привыкла.

— Будь моей женой, любимая, единственная моя Ника.

Я сморю на любимого, на этот бриллиант, на горы и свободу и снова на кольцо.

Люблю Тёму, он моя душа и спокойная гавань моя сила и защита, но разве я не молода для всего этого.

Неприлично долго стоим молча.

Напряжение нарастает.

За спиной на площадке ниже вдруг раздался заливистый лай Волка, оборачиваюсь и замираю от ужаса, как он нас нашёл…