Книга Кроличья ферма попаданки, страница 16 – Дия Семина

Как только осознала эти чудесные перспективы, настроение медленно, но верно поползло в гору.

Но есть ещё один фактор, какой заставляет меня улыбаться через день.

Выходя утром на порог, я теперь вижу неизменную бутылку молока, иногда плошку со сливками, или несколько мягчайших булочек в небольшой корзинке, и розу. Такую прекрасную, что не могу её из рук выпустить несколько минут, пока не впитаю божественный аромат.

Архип решил взять меня измором, и постоянным напоминанием о себе. И на что надеется, я же замужем за придурком.

Пару раз я видела его проезжающим вдоль пролеска, он, замечая меня, кивает, приподнимая шляпу, а я приседаю в реверансе и сбегаю. Вот такие незатейливые игры, ну а что, нам же тут скучно. Особенно мне с оравой кроликов, с цыплятами, травой, сеном, стирками, готовками, и прочими непосильными задачами для худышки Алёнушки.

Неделю назад в поместье приехал граф со своей фавориткой. Для неженатого мужчины это не роскошь, а скорее способ пережить время поиска подходящей партии. Девица довольно вольных взглядов и правил, но за красоту, Его сиятельство многое прощает своей нимфе Магдалене. На самом деле её зовут Марфа, но граф не заметил поэтики в простом русском имени и сам назвал девицу на своё усмотрение.

Магдалена грустила первые дни, да и последующие, ни театров, ни рестораций, ничего, что бы позволяло ей ощущать себя знатной. Остались только утренние капризы, платья, настолько прозрачные, что молодые лакеи зажмуриваются, проходя мимо куртизанки.

И ещё одно занимательное занятие – дразнить сурового управляющего, неженатого, видного и вполне себе подходящего, ведь после того, как Его сиятельство наиграется в «Магдалену» ей придётся как-то самой выживать в этом невыносимо жестоком мире мужчин.

Пока граф Лев Николаевич не потерял интереса к своему хозяйству, и с раннего утра в очередной раз спешит обойти розарий, желая самолично указать на те розы садовнику, какие хотелось бы срезать и поставить в своей гостиной. Магдалена в это время придаётся скуке, заставила свою камеристку сделать иную укладку и подать голубое, летящее, прозрачное платье, какое граф называет «бесстыдным».

— Подразню сегодня мужчин. Приятно смотреть, как они краснеют, глядя на мою красоту.

Она задорно улыбнулась, полюбовалась на себя в зеркало и решилась задать нескромный вопрос.

— А скажи мне, Нюша, вот этот Архип Романович, он женат, ты поди уже все сплетни собрала по усадьбе, про всех всё знаешь? Богат ли? Что у него за душой?

Служанка прибрала шпильки, щётку для волос и украшения в шкатулку, слегка покраснела и подала госпоже невесомый, ажурную оренбургскую шаль.

— Прохладно на улице, в таком платье-то. А про управляющего-то здесь сейчас самые сплетни. Он мужик-то кремень, всё у него в кулаке. Суровый, как волк. Противный, зануда, прижимистый и любит идеальный порядок во всём.

— М, да! Грусть-печаль. С таким сухарём каши не сваришь.

Но Нюша улыбнулась, присела на пуфик рядом с креслом и теперь заговорщицким тоном, не скрывая ехидства, прошептала:

— Размочили нашего сухаря-то!

— В каком смысле?

— В молоке! — Нюша поднесла кулачок ко рту, чтобы не заржать в голос, но сдержалась и продолжила. — Говорят, влюбился он тут, да так, что места себе не находит. А она его отшила. Так, он теперь ей через день молоко посылает, да розу. Но баба - кремень, не подпускает к себе, вот наш-то и бесится, уже второй месяц он по ней сохнет.