Книга Леденцы босоногой графини, страница 49 – Дия Семина

— Неожиданно, не думал, что такое непростое дело быстро раскроется. Преступление спонтанное, следов почти нет. Но украсть такого жеребца — это надо совершенно тупыми быть. Право слово, поражаюсь я некоторым. Настолько им жадность и безнаказанность мозги пудрит, что, кажется, ощущают себя бессмертными.

— Так, староста ещё и подговаривал нас пакостить, налоги не платить, и посевы графские вытоптать, подлецы! — крикнул какой-то мужик из толпы. Похоже, что судебный процесс будет внушительным, как и срок, на какой себе эти придурки накрутили делов.

— Благодарю за помощь, не подоспей вы, поубивал бы их на месте! — мой муж крепко пожал руку дознавателя Сомова.

И мы разъехались, полиция в город, а безутешная старостиха долго бежала за экипажем, но ей уже сказано, чтобы собиралась и съезжала, этот дом продадут, сумму штрафа, вычтут, и остатки денег ей, возможно, отдадут. Как землевладельцы, мы имеем право выселять, особенно бунтарей и преступников.

Вот так в одночасье богатейшая семья лишилась всего.

Мы молча продолжили путь в усадьбу. Изумруд, довольный, что наконец-то вырвался на волю, носится кругами по полю, как радостный пёс вокруг хозяев. Будоража и радуя нас своей красотой.

— Даниил Петрович, а что он как-то странно у нас бегает, я про Изумруда, — залюбовалась на красавца-коня и окончательно себя выдала, уж Офелия о конях знала всё, а я с этими животными на вы.

Муж притормозил, повернулся и так на меня посмотрел, что дурно сделалось.

— Так он иноходец. Редчайшее сочетание: редкая масть, форма и иноходь. Разве ты не знала?

Краснею, бледнею, покрываюсь пятнами, как хамелеон и шепчу нелепое оправдание:

— Наверное, после ужасной драки, пожара и болота я окончательно потеряла память, наверно головой ударилась, или так испугалась, что моя душа решила всё забыть и начать жизнь с чистого листа.

Из-за деревьев появилась усадьба, Миша ускорился, завидев Федота, поспешил рассказать, что там у нас произошло. А мы чуть отстали, муж протянул мне руку и прошептал:

— Не прощу себе, ведь было предчувствие, что ехать надо раньше на эту службу, но я задержался в городе…

— Тогда ты не застал бы меня. Всё произошло так, как произошло, уж ты в этой ситуации последний, кого можно в чём-то обвинять. Но послушай, а вдруг они надругались. Просто у меня память отшибло, а им страх не позволил признаться. Нужна ли я тебя такая?

Опускаю голову, потому что стало совсем уж тошно, словно я снова грязью запачкана, мерзкое ощущение, захотелось в баню и мыться до утра…

— Не поверю, что они посмели. Тут прослеживается логика, надругались бы, не подожги бы. Так что не думай о плохом, я вижу, какая ты сильная, красивая и смелая, восхищён тобой и уже не представляю жизни без тебя…

У меня только один вопрос, и я не посмею его задать: я ему нравлюсь телом, как Офелия или душой и характером, какой стала теперь?

Хотя…

В сознании промелькнула мудрая, согревающая мысль: он никогда не видел девочку до болотной трагедии, поэтому ему нравлюсь я новая, чтобы это для него ни значило, да и для меня тоже. Теперь я и Наташа-Офелия — одно целое, такова новая реальность, и я, кажется, с ней смирилась.

Княгиня задержалась где-то по дороге, может, вообще передумала? Это была бы самая лучшая новость и повод для радости. Но, кажется, зря надеюсь, она ни за что на свете не упустит шанс насолить и доставить массу проблем.