Книга Искра Найеры. Мы тебя помним, страница 143 – Магда Макушева

Губы на моей груди, касания, то сжимающие до легкой боли, то порхающие и невесомые.

Один на всех оргазм, тягучий и остро-сладкий, как блюда планеты Авалар.

И признания, и обещания, и клятвы.

“Наша искорка. Наше бесценное сокровище.”

“Ваша искра”, — подтверждаю я, окончательно принимая это как данность и непреложную истину в своей еще затуманенной удовольствием голове.

Я ваша искра.

Сейчас.

Всегда.

Навсегда.

Последним воспоминанием Эварта Мархоса было то, как его обнимает дед Нестор, взволнованно заглядывая в лицо младшего внука. Такие растерянным и напуганным младший сын Ивии не видел грозного командора, пожалуй, еще никогда в своей жизни.

А еще Эварт помнил страх оттого, что брат заснул и никто не знает, как ему помочь, и ощущал вину, что в той вспышке, после которой Кай заснул, виноват он, Эварт.

Вот кто его дергал за язык говорить гадости о подружке брата?

Просто стало обидно, что та противная девочка-уксорка нравится Кайдену, а Эварту — нет.

Ведь отчего-то мальчик знал, что так неправильно для их с братом крепкой и нерушимой связи.

Связи гораздо более глубокой и сложной, чем и без того неразрывные кровные узы двух разнояйцевых близнецов.

Они с Каем неделимы, и подружка у них должна быть одна на двоих.

Ведь мама стала одной женщиной у двух мужчин, от которых братья Мархос были зачаты, значит, так тоже можно.

И пусть мама никогда ни о чем не рассказывала, но Рори еще давно случайно записал один странный разговор между ней и дедом, где мама упоминала “этих”, “биологических”, которые поучаствовали когда-то в том, чтобы он и Кай появились на свет.

Собственно, сказанное мамой и подтвердило подозрения самих ребят в том, что их рождение не является результатом медицинского вмешательства с помощью донорского материала, как считали некоторые окружающих их разумные.

Узнать своих отцов двойняшки, впрочем, никогда не желали и не стремились, потому что догадывались, что те, "биологические" сделали маме очень больно когда-то в прошлом, поэтому и вопросов о тех мужчинах никогда не задавали. Каю и Эву достаточно было знания расы отцов-найеров, из-за которой мальчикам теперь приходилось терпеть дурацкие вспышки дикого гена, так пугавших поначалу маму и деда.

После объятий деда Эварт неожиданно почувствовал очередную вспышку дикого гена: в глазах почернело, а в груди невыносимо запекло.

Обычно после подобного Эву хотелось выплеснуть из себя этот странный жар в окружающее пространство.

В раннем детстве братья Мархос в такие моменты неконтролируемого буйства что-нибудь ломали, сейчас же предпочитали вымещать вспышки гена друг на друге или, что еще безопаснее для нервов мамы, пытаться успокоиться с помощью физических нагрузок.

Но в этот раз вместо прилива бешеной энергии тело наполнилось слабостью, а глаза закрылись сами собой, погружая разум мальчика в густую, вязкую темноту.

Эву очень хотелось вырваться из этой непонятной темноты и вернуться в реальность.

Он беззвучно кричал, барахтался в невесомости и боролся, пытаясь вновь открыть глаза, но тело, вялое и слабое, почему-то совершенно его не слушалось, застыв и заледенев.

Сон, в котором утонул Эварт, оказался каким-то очень долгим и странным.

То вокруг мелькали какие-то странные белые пятна, то в голове начинало мерно стучать, вроде бы убаюкивая, а вроде бы куда-то зазывая.