Книга Попаданка. Источник Силы Ледяного Дракона, страница 4 – Хэля Хармон

– Анджей, это из-за пациента. Я… – снова всхлипнула.

– Что такое? – жених взял меня за плечи и проникновенно заглянул в глаза. Такой мужественный, темноволосый, сильный. Пахнет сладко. Ореховым кофе. Пожалуй, даже слишком сладко. Самую малость. Мне ближе более холодные свежие ароматы, но… Анджей поддержит меня, я знаю. А как он сокращает моё имя – сущая ерунда…

– Новый мальчик поступил. Стабильный, но тяжёлый. Твоя мама хочет аннулировать госпитализацию, а я… а мне…

– Стой здесь, сейчас разберёмся,– Анджей стремительно скрывается в кабинете матери. Я лишь успеваю вскользь полюбоваться, как развеваются полы белого халата, накинутого поверх нежно-зелёного хирургического костюма.

А сама делаю ещё несколько шагов до сестринского поста.

Дежурная медсестра тут же меня усаживает, почти насильно суёт в руки стакан холодной воды из кулера. Я выпиваю залпом на автомате. Странный привкус…

– Тань, как там Кот? – сла́бо улыбаюсь медсестре.

– Только сняла ему капельницу. Он уже лучше… Вот я сейчас специально для вас схожу к нему в палату и лишний раз проверю. Вы только не переживайте, Яна Викторовна, только не…

Пухлая пожилая медсестра скрылась в дверях палаты, продолжая ворковать что-то уютное и успокаивающее на ходу.

– Яна.

Я вскидываю взгляд. Анджей. А что у него с лицом? Рот сжат в жёсткую, упрямую линию. В глазах плещется… гнев?

– Яна. Я не для того тебя сюда устраивал. Живо пошла и извинилась перед моей матерью. И всё исправила по пациенту!

А потом Анджей просто развернулся. Дорогие белоснежные ботинки-кроксы аж скрипнули на начищенном до блеска полу элитного отделения.

А я… не могу поверить, что мой Анджей так мне ответил!

Что он меня не поддержал.

Время точно замедляется.

И я, как в замедленной съёмке, вижу: край его халата скрывается в процедурном кабинете. Краем уха слышу жеманный смех Полины – медсестры с перекачанными губами и эмблемой клиники на полгруди.

Кажется, я могла бы просидеть так в оцепенении вечно.

Если бы не взволнованный голос постовой сестры Татьяны:

– Пропал! Костик пропал! В палате нет. И вещей нет! И… ох, что же делать?! Бедный малыш, да куда он мог деться?!

Жизнь возвращается в моё тело.

Сердце начинает дико колотиться, а мозги – усиленно работать.

Куда делся ребёнок из закрытого отделения?!

Я влетаю в палату на всех парах.

Первый этаж.

Распахнутое окно открывается в больничный сад.

Там… красиво. Когда лето.

А сейчас промозглая очень ранняя весна.

Серый снег, местами превратившийся в кашу. Под давящим стальным небом.

И мёртвый трёхуровневый фонтан в больничном палисаднике. С жутко каркающими воронами на бортиках чаш.

А ещё есть пруд в больничном саду.

И в это время там очень тонкий лёд!

Сама не поняла, как не щадя балеток – единственной брендовой дорого́й вещи, что у меня была – подарка Анджея – перемахнула через низкий подоконник палаты.

Не поняла – что это уже мои ноги месят пронзительно-холодную снежную жижу на поплывших дорожках больничного сада.

Я просто неслась к пруду.

У меня бывают предчувствия.

Я частенько знаю детали болезни до получения результатов анализов и томографии. Я частенько знаю, как положить руки на грудь маленького пациента, чтобы шаткие весы его судьбы – качнулись в нашу пользу – к его выздоровлению. К жизни.

И вот теперь этим же шестым чувством я даже не увидела – ощутила прореху в тонком льду пруда. Цепочку следов, оставленных ношенными детскими сапожками на берегу. И рваную рану хрупкого ледяного панциря.