Книга Невинная для Тёмного Генерала, страница 89 – Хэля Хармон

Я подношу лицо вплотную к коре и глубоко вдыхаю. Кровь Алисы, пролитая несколько недель назад. Скорее всего, в день нашего прибытия в Белые Земли. Возможно, за считанные минуты до знакомства с Ароном…

Внимательное изучение става меня поражает. Как Алиса могла такое начертать?

Просьба об изломе судьбы читается в ядре рунического става — шаг отчаяния. Здесь все понятно. Но более свежие и более уверенные наложения сверху заставляют меня удивленно застыть. Завитушки на руне жизни, начертанные будто бы сверху уже кем-то другим наводят на мысли о новой жизни. Излом судьбы за пару штрихов кто-то превратил в связку, а “новая жизнь” — теперь читается двояко. Как новая судьба и как… рождение магического дитя?!

Я не специалист в чтении рун.

Так что достаю кинжал и срезаю кусок дерева вместе со ставом.

Арону об этом знать не обязательно, пока я не удостоверюсь в своих догадках. Не могло быть никакого “магического дитя”. Беременную женщину от просто-женщины может отличить даже очень слабый маг. А предположить, что у Алисы был магический щит, который скрыл это от сильнейших магов мира — немыслимо.

Такой силы просто не существует. Точнее, она мне неизвестна.

Поэтому никаких опрометчивых предположений. Особенно сейчас, когда сила и эмоциональный фон Арона настолько нестабильны.

***

Следующую “улику” я обнаруживаю ближе к вечеру. В колючих кустах розянки. Довольно мерзкая на вид двухвостая двуглавая белая кобра шипит и отбивается из последних сил от шести черных змей.

Ее чешую покрывают тысячи проколов, я удивлен, что она всё еще жива и борется…

Подлив силы в “белый перст” я разряжаю артефакт прямо в черно-белый змеиный клубок. Твари немедленно расползаются. Все, кроме кобры-мутанта. У нее просто нет сил ползти.

Я подхватываю скользкое израненное туловище за перемычку посередине тела — место где две кобры как бы срастаются в одну. Как чудовищные неразделенные близнецы. Четыре золотых глаза смотрят на меня полубезумно, но я вполне распознаю почти человеческий разум. Моментально сопоставляю кое-что с имеющимися у меня сведениями, делаю выводы.

— Ну здравствуй, Златка, — насмешливо приветствую я фамильяра Алисы. Такого же нестандартного как и сама Арави.

Сейчас кобра совсем мала и вытянутые хвосты двуглавой едва ли длиннее моей руки. Но я прекрасно осведомлен, какой может быть Златка.

Змея дергается, когда я произношу имя. Но не нападает. У нее нет сил и нет яда. Она прекрасно понимает, чем закончится для нее атака.

— Я тебе помогу, горе-фамильяр. Но в обмен мне нужна твоя откровенность.

Уже пара часов как стемнело. В лесу становится прохладнее. Но нет никакого холода первородного Хаоса… Просто обычный ночной лес.

Магический костер перед зиверовыми болотами не хочет разгораться. Это место точно в насмешку отторгает какую-либо магию.

Так что мне приходится развести огонь по-человечески.

Двуглавая кобра лежит, свернувшись двойной спиралью, на плоском нагретом камне. На ее теле застывает прозрачная голубоватая мазь, терпко пахнущая целебными травами. Многочисленные укусы “сородичей” затягиваются, а яд вытягивается из змеиного тела в прозрачное студенистое покрытие, и эти места скопления яда начинают подсвечиваться голубым, а потом — и вовсе насыщенно синим. Когда синева сгущается максимально, я стираю широким листом кустарника мазь и швыряю в огонь. Затем накладываю новую мазь — прозрачную. И все повторяется. Так продолжается уже шесть часов.