Книга Ее дикие звери, страница 25 – Э. П. Бали

Но Хоуп ни о чем таком не подозревает, потому что она добрая женщина и похлопывает меня по бедру.

— Мы справедливый Двор и будем рады принять тебя. Особенно учитывая твои оценки на курсе целительства, который ты закончила в прошлом году.

Я что-то бормочу в ответ, потому что мне действительно нравится исцелять. Это моя вторичная сила, которая сама по себе редка, но она служит хорошим прикрытием для моих настоящих защитных способностей.

Хоуп заполняет анкету и находит мне одежду. И когда я говорю «одежда», я имею в виду последний писк тюремной моды прямо с подиумов старушки Блэквотер. Оранжевый комбинезон пахнет так, словно пролежал на дне коробки много лет. Большинство девушек, должно быть, достаточно умны, чтобы прийти в своей одежде. Охранникам приходится снять с меня наручники, чтобы я могла одеться, но они снова их надевают, как только я отдергиваю занавеску.

Добрая медсестра дает мне зип-пакет, куда кладет обезболивающее, средство от глистов, специальный шампунь, потому что, очевидно, проведя неделю в кустах, я теперь могу завести вшей и птичьих клещей, и большую пригоршню презервативов. Когда я поднимаю брови, она мрачно кивает.

— Мы раздаем их здесь бесплатно.

Наш вид известен своими беспорядочными связями, и, естественно, при междворовых отношениях все может быстро, мягко говоря, стать беспорядочным. Забеременеть можно, только выполнив ритуал размножения, так что это не проблема, но это не останавливает распространение ЗППП.

Они делают красивый снимок на фоне шкалы роста на стене возле моей кабинки, и через несколько минут мне выдают удостоверение личности с моим именем и надписью «Анима-орел», прикрепленное к розовому шнурку с надписью «Риск полета» большими черными буквами.

Они меня уже раскусили.

— Ознакомление начинается завтра, — говорит Хоуп, выводя нас из моей кабинки в пустую зону ожидания, где стоит еще один массивный охранник в черном с головы до ног и с винтовкой. — И Аурелия?

Я крепко сжимаю свой пакет на молнии, настороженная внезапной переменой в ее тоне.

Хоуп хмуро смотрит на меня.

— Мы усилим охрану в течение первого месяца, но… это может быть опасным местом для молодой женщины, особенно такой милой, как ты. Не, и я повторяю, не ослабляй бдительность. Держись поближе к другим анима.

Хоуп оставляет меня в приемной размышлять о тяжелой судьбе в неволе и птичьих клещах. Надзиратель просто стоит там, повернувшись ко мне боком, и покорно смотрит в стену.

Охренеть. Хоуп не только назвала меня «милой молодой женщиной», но и помочь пытается. Чувство тепла разливается в груди. Я провела семь лет в изгнании, и прошло так много времени с тех пор, как взрослый человек действительно пытался помочь мне бескорыстно. Единственным добрым человеком в моей жизни был дядя Бен, который сказал мне бежать, когда начался пожар в поместье Полупернатого.

Быть на виду в месте с таким количеством зверей заставит меня пересмотреть многие установки. Моя кожа покрывается мурашками, и я ловлю себя на том, что потираю руку носом, словно это все еще клюв, которым я могу поскрести.

Черт бы меня побрал, должно быть, я все-таки немного одичала. Долгое пребывание в измененной форме оказывает неприятный эффект, когда вы возвращаетесь в свое человеческое тело, и вы склонны забывать человеческие нормы поведения. Некоторые звери заходят так далеко, что становятся бешеными и даже полностью забывают, как говорить. Что может быть еще хуже? Некоторые звери, которых мы называем «измененными», остаются в своей звериной форме навсегда. Вернуть человека из такого состояния практически невозможно. Но именно это, как утверждает Лайл Пардалия, он делает в этой самой школе. Его прославляют как своего рода гениального спасителя.