Книга Ее дикие звери, страница 86 – Э. П. Бали

Моя анима стонет. Этот волк мой. Он мой уже несколько недель.

Первобытный звук, вырывающийся из моего горла, совершенно непрошеный. Но это звук чистой потребности.

И моя пара откликается.

Из его груди доносится грохочущее рычание, отдающееся в моей.

Я приоткрываю губы.

И он набрасывается. Подхваченная его руками, я инстинктивно обвиваю ногами твердую талию, и он прижимает меня к кирпичной стене. Дикарь вторгается в мой рот своим теплым, влажным, мужественным ртом. В моей груди бушует торнадо желания, такое мощное, что я теряю ощущение всего, что не является Дикарем. Мой нос наполняется его ароматом, голова наполняется ощущением его присутствия, и я жажду, чтобы он был внутри меня. Мои собственные руки требовательно ласкают его тело, рвут футболку, царапают загорелую кожу, как у потерявшейся от похоти женщины.

Это срывает у Дикаря все предохранители.

Рыча, словно полностью отдавшись своему волку, Дикарь проходится поцелуями вниз по моему лицу, горячий язык касается моей шеи.

Анима говорит мне, что это правильно. Вот что должна чувствовать регина, когда впервые целует свою пару должным образом.

С моих губ срывается стон, и Дикарь открывает рот, царапая зубами мою шею. Его укус не очень нежный.

Именно слабая боль заставляет меня осознать, что, черт возьми, я на самом деле делаю. Уперевшись ему в грудь, я отталкиваю его. Дикарь отступает назад, лицо напряжено от внутреннего конфликта, когда он позволяет мне снова встать на ноги.

Я задыхаюсь, а у Дикаря перехватывает дыхание, когда я бросаю на него сердитый взгляд.

— Блядь, — хрипло произносит он.

Дикарь прикрывает глаза рукой, словно пытается контролировать своего волка. Или, возможно, от стыда, потому что не может вынести того, что только что сделал.

Я так зла на себя и уже собираюсь послать его к черту, но останавливаюсь как вкопанная.

Потому что то, что я вижу на указательном пальце его руки, заставляет замереть каждую частичку моего существа. Восьмой щит падает, и мне даже все равно.

В этой стране очень мало людей, которые умеют писать на старонагском языке.

И я сразу узнаю почерк моего отца. Зловеще черная, извивающаяся татуировка повергает мой разум в штормовой ужас. Моя рука выбрасывается вперед подобно гадюке. Я хватаю его за палец и, сфокусировав зрение, расшифровываю линии и завитки.

Кровный договор. Его там не было, когда я впервые встретила Дикаря в подземелье Полупернатого, а это значит, что договор был заключен между их побегом и национальным парком.

Эта метка связана с тремя другими, включая моего отца.

Они заключили с моим отцом обязательный к исполнению договор.

Впервые за несколько месяцев я использую свою змеиную силу и направляю ее в метку, чтобы по чернилам определить суть договора.

Магии крови меня учили с младенчества. Я знаю ее, как английский язык, и мне требуется несколько секунд, чтобы прочитать ее.

Они должны забрать меня и вернуть отцу. Они также поклялись не спариваться со мной, — это читается ясно как день.

Я отпускаю руку Дикаря и в ужасе отступаю от него. Его глаза фокусируются с внезапным осознанием, и он выпрямляется, протягивая эту руку ко мне.

— Лия.

Мой голос похож на хриплый шепот.

— Не смей, мать твою, со мной разговаривать.

Генри внезапно левитирует рядом со мной, издавая тревожные звуки, но все, что я слышу, — это рев в ушах, тошнотворный ужас от предательства совершенно нового уровня. Мой отец приказал моим связанным судьбой охотиться на меня. Вернуть меня ему. Никогда не спариваться со мной.