Книга Канарейка Великого князя, страница 33 – Ольга Росса

— Так ужасна постановка или сама пьеса? — заинтересовалась княгиня новостью.

— Конечно, пьеса! — горячо воскликнул гость. — Она просто возмутительная! Само название только вызывает недоумение — «Горе от ума».

— Интересное название, — улыбнулась княгиня.

— Смелое и остроумное произведение, — решила я вступиться за классика.

— Вот как. Ольга Александровна, вы читали пьесу? — удивлённо посмотрела на меня хозяйка вечера.

— Читала, — рискнула я сказать часть правды. Раз пьесу поставили, значит, текст где-то уже печатали, в каком-нибудь журнале например. — Сатира автора выше всяких похвал. Грибоедов талантливый драматург.

— Но Милорадович запретил постановку, — вдруг в разговор вступила фрейлина, которая метала взглядом молнии в мою сторону.

— Возможно, ещё не пришло время для этой пьесы, — спокойно рассуждала я, — но уверена, что позже она будет оценена по достоинству и войдёт в золотой фонд литературы девятнадцатого века.

— Смелые заявления, — улыбнулась Елена Павловна. — Пожалуй, почитаю эту работу и, может быть, приглашу писателя на один из поэтических вечеров. Благодарю за ваше честное мнение, Ольга Александровна.

В душе я радовалась, что удалось чем-то заинтересовать княгиню и произвести на неё впечатление. И опять уловила на себе злобный взгляд фрейлины. Чем же Алединская ей не угодила?

Дальше ужин пошёл в прежнем русле, а я наслаждалась гастрономическими изысками, пробуя каждое подаваемое блюдо.

Ужин закончился, всех дам хозяйка пригласила в белый зал на чаепитие, а часть мужчин ушла в курительную комнату. Великий князь и генерал Алединский были в числе выбывших.

Елена Павловна расположилась на прежнем месте возле столика. Фрейлины и некоторые гости окружили княгиню и принялись развлекать её сплетнями и слухами, которые ходили в обществе.

Я сидела в сторонке за соседним столом, попивая горячий чай из фарфоровой чашки, и не могла заставить себя поддерживать нелепые разговоры. Да и сама княгиня слушала гостей вполуха. На рояле пока никто не играл, все пили чай и увлечённо беседовали. И я подумала — почему бы не удивить гостей и княгиню?

На меня никто не обращал внимания, и я незаметно подошла к инструменту, села на стул. Первые звуки поплыли по залу, и я запела:

— А напоследок я скажу...

А напоследок я скажу...

Прощай, любить не обязуйся!

С ума схожу иль восхожу

К высокой степени безумства…(*)

Этот романс очень любила моя бабушка. Два года назад я специально выучила эту песню для её юбилея, а потом приходилось иногда петь на корпоративах, которые проходили в стиле девятнадцатого века.

Пальцы безошибочно находили нужные клавиши на инструменте, я старательно брала голосом ноты, хотя без разогрева было непросто. И в какой-то миг я перестала себя контролировать, отдаваясь чувствам. Романс мне нравился, и я с удовольствием пела, замечая краем глаза, как гости притихли, слушая меня. На середине песни Елена Павловна подошла к роялю, смотря на меня с интересом.

Когда песня закончилась и музыка стихла, княгиня захлопала в ладоши.

— Брава! Брава! У вас чудесный голос, Ольга Александровна, — улыбалась хозяйка вечера. — Я впервые слышу этот романс. Кто его написал?

— Одна женщина, — замялась я, соображая, что ответить, ведь эти стихи напишут только спустя полтора столетия, — она слишком скромная и просила меня никому не говорить, кто автор.