Книга Отшельница. Искра короля, страница 189 – Марина Индиви

На удивление, мы с дочерью действительно успевали переписываться. То, что я успеваю выкроить время на наши «межмировой мессенджер» — для меня это было в порядке вещей. Но то, что на это время находит Наташа… просто мистика какая-то. Тем не менее факт оставался фактом, и меня это не могло не радовать.

— Вы меня сейчас окончательно засмущаете, — сказала я, поглаживая яблоню, рядом с которой стояла. — А ведь она тоже сделала для нас очень много.

— Да, но до твоего появления она не выражала такого желания, мам.

Лазару нравилось называть меня мамой, а мне нравилось, что он этого не стесняется. Так же, как и Тимоти.

Я улыбнулась в ответ на его улыбку. Что ж, возможно, Лазар был прав, и мы, иномирянки, как-то особенно влияем на места, в которых оказываемся. Аглае удалось подружиться с Лавуалем, мне — с Эйверской провинцией Рована и с Оливией. Когда я впервые поделилась со Стефаном, как назвала яблоню, он сказал, что у меня странное чувство юмора. Потому что Оливия все разрушала, а яблоня несет в себе исцеление.

Но я считала иначе. Оливия тоже оставила после себя много чудесного: Тимоти, Лазара, даже первые наработки, способные помочь искрам, на которые я сейчас опиралась. И пусть в ней не хватило любви, чтобы дарить ее детям, которых она родила, и помогать людям вместо того, чтобы играть в свои игры, для меня она останется той, благодаря кому на свет появились двое ребят, которых я люблю больше жизни. К тому же, для Тимоти это тоже было важно — память о матери. В Варайе для нее уже готовили усыпальницу, а здесь… здесь пусть яблоня станет тем светом, который наверняка в ней был, потому что абсолютного зла не бывает.

Если только это не Валери. Вот к этой особе я не могла заставить себя проникнуться, как ни старалась. Суд над ней и над Августой уже давно завершился, обоих девиц отправили на исправительные работы на Север Рована пожизненно. С оговоркой, что если они совершат хотя бы малейший проступок в отношении кого бы то ни было, их ждет казнь. Я знала, что Тимоти уговорил отца смягчить приговор, и что их не казнили сразу именно по его просьбе, что лишний раз доказывало, какое у этого парня большое сердце. Такое же, как у его отца: полагаю, именно так чувствовал себя Стефан в отношении Оливии, когда отправлял ее в ссылку. И именно поэтому он согласился на просьбу сына.

Как бы там ни было, эту страницу мы перевернули все вместе, оставили в прошлом. А впереди нас ждало счастье, но за пару дней до нашей свадьбы и до того, как мы со Стефаном должны были отправиться в свадебное путешествие, случилась, выражаясь цензурно, «неприятная ситуация». То есть ситуация, которая в перспективе могла привести в самом лучшем случае к напряженному дипломатическому конфликту, а в худшем — к войне с Эйрузией.

Когда Дэмиан сообщил, что очень просит меня встретиться с «гостями здравницы» в кабинете, где я проводила первую встречу со всеми пациентами, я опешила.

— Погоди, разве мы кого-то ждем? — Свадьба должна была состояться в Варайе, и я, выражаясь по-русски, уже «сидела на чемоданах». — У нас же новый заезд только в следующем году… ой, то есть через пару недель.

— Она очень просила ее принять. Точнее, они.

Я вскинула брови:

— Они?

— Пойдем, Оля. Все увидишь сама.

Я пятой точкой чувствовала, что этот экстренный непонятный визит не приведет ни к чему хорошему, но все равно пошла. Сработал врачебный долг, а еще просьба Дэмиана, которому я доверяла как себе.