Книга Изгнанница. Искра Императора, страница 23 – Марина Индиви

— Что здесь происходит? — поинтересовалась я так холодно, что дражайший супруг, наверное, удавился бы от зависти или обвинил меня в плагиате. — Отпустите его немедленно!

Но мой приказ не то, что не сработал, скорее, дал обратный эффект: женщина в переднике подтащила мальчишку еще ближе к себе, словно боялась, что я отниму его силой. Только затем оценивающе посмотрела в мою сторону. Не найдя в малышке Альви ничего угрожающего, она вроде бы успокоилась и снизошла до ответа:

— Чтобы он снова сбежал? Ни за что! Сначала накажу его хорошенько, чтобы больше не смел появляться на моей кухне!

— Жульена, я разберусь! Это наши дела, госпожа, — вклинился дворецкий, высокомерно задрав нос. — Оставьте их мне. Вы, наверное, устали с дороги. Я лично провожу вас в ваши покои.

Ваши дела⁈ Были ваши, стали наши.

Если до этого я действительно ощущала усталость: все-таки тело Искры было не приспособлено к таким путешествиям, Альви до замужества вообще не покидала родное поместье, а после того, как стала императорским инкубатором — тем более, то после попыток дворецкого меня спровадить и устроить тут суд над мальчишкой без адвоката, во мне буквально полыхнула искра справедливости!

Вообще-то этот замок мне муж купил. В смысле, подарил. То есть меня сюда сослал! Теперь мне здесь жить, наводить порядки и создавать репутацию. Не говоря уже о том, что обижать маленьких — это фу!

— А разве знакомство отменяется? — поинтересовалась я так, чтобы всем было слышно. Эхо в огромном холле было мне в помощь. — Или вы всех на мороз каждый день просто так выгоняете?

Лицо у дворецкого вытянулось, а улыбка еще больше стала похожа на странную гримасу, но все же он не растерялся:

— Вы можете познакомиться со всеми в следующий раз.

Несмотря на то, что я не справилась с ролью будущей императрицы и вообще была ссыльной Искрой, я все-таки была госпожой. Я руководила большим отделом и знала, что от того, как я сейчас себя поведу, зависит абсолютно все. Как бы я ни устала, не покажу, кто здесь главный — больше меня никто слушать не станет. Никогда. Будут кивать, со всем соглашаться, но за спиной делать по-своему, а все просьбы и указания — делить на десять.

Поэтому как бы ни ломило тело, и ни слипались глаза, я посмотрела в глаза дворецкому и махнула ближайшему лакею, чтобы помог снять пальто.

— Меня устроит сейчас. Как зовут вас?

— Беркинсон, — важно представился он, а я кивнула.

— Начнем с мальчика… Да отпустите его в конце концов!

Казалось, что еще немного, и рыжему придется ампутировать ухо, в которое, словно клещами, вцепилась повариха.

— Госпожа… — начала Жульена, но я ее перебила:

— Да, я ваша госпожа, прошу всех это помнить и выполнять мои просьбы, — я вроде бы обращалась ко всем, но смотрела на женщину, и не смогла не заметить, что отпустила она мальчика лишь после кивка дворецкого.

Впрочем, сбежать ему не позволили — он, конечно, попытался, но врезался в объемный живот поварихи. Отскочил в мою сторону и склонил голову, спрятав взгляд пойманного в капкан волчонка за густой и яркой, как солнышко, челкой. Если наш общий с императором цвет волос можно было назвать красным деревом, то его — морковным. Если моя кожа была белой, без единой веснушки, у него свободного от этих веснушек места на лице не было.