Книга Изгнанница. Искра Императора, страница 56 – Марина Индиви

— Не переживай и не распускай нюни, сын, — жестко произнес отец, когда он прибежал к нему, чтобы спросить, что с мамой, — и никогда больше не вспоминай о ней. Она этого недостойна. Эта женщина предала и меня, и тебя.

Натаниэль проводил с матерью мало времени, в основном, им занималась няня, либо гувернеры. Няня следила, чтобы он вовремя ел, хорошо спал и правильно питался, гувернеры с детства обучали самым разным предметам, от географии до языков, владению пламенем его учил отец. В двенадцать лет он узнал, что его Искрой была выбрана Альви Эттана Сабар.

Первое ее имя соответствовало характеру, Альви в переводе со старовейсмейстрийского означало «хрупкий цветок», Эттана — «огненная». Огня в ней было ноль целых ноль десятых… до настоящего момента. Или до того, как она потеряла их первенца? Словно потеря ребенка полностью ее изменила, превратила в совершенно иную женщину, которую Натаниэль никогда не знал.

Впервые он познакомился с ней в тот же день, когда и весь свет Вейсмейстрии, искры приезжали на первый бал, когда им исполнялось пятнадцать, в отличие от остальных. Остальным девицам дозволялось выходить исключительно с восемнадцати, и, в отличие от бледнеющей, краснеющий, смущающейся Альви, ее сестра оказалась не такой робкой. Анаста Сабар покорила весь двор своим умением рассмешить, белокурыми волосами и сияющей улыбкой, которую многие пытались ловить… но она никому не позволяла переходить границы. Только ему.

Получив Анасту в постельные игрушки, Натаниэль довольно быстро наигрался, но все же она умела многое, и отказываться от «многого» он не собирался. Ему нравилось ее раскрепощенность, ее страстность, опять же, в отличие от сестры, которая, когда случилась их первая брачная ночь сидела на постели, прямая, будто проглотила палку, ждала его и смотрела так, будто боялась той палки, которая сегодня окажется в ней.

Искра искрой, но пламя между ними было каким-то слабым.

До настоящего дня!

Что произошло, что поменялось, Натаниэль не знал, но собирался это выяснить. Разумеется, он не поверил словам моряков: у страха глаза велики, что угодно могло их спасти, особенно учитывая, что поблизости нарисовался рованский фрегат с Кристофом Вальденом, будь он трижды неладен! Но все равно решил слетать и проверить, не столько слухи, сколько свои… странные ощущения пустоты после того, как Альви уехала.

Возможно, дело было в искре, но он и раньше разлучался с ней надолго, и ничего такого не чувствовал. Сейчас же его словно что-то манило, звало в Лавуаль, а слова матросов, слухи, дошедшие до него, стали последней каплей. Он хотел, чтобы она рассказала… и сам не представлял, что. Искра не может использовать магию без него, это невозможно.

Но и он раньше никогда не ощущал такого странного притяжения к той, кто была всего лишь средством и никогда не смела дерзить!

— Клянусь, это было все ради Искры! Исключительно ради госпожи Эрхольд, и только ради нее, — суетливый голос Беркинсона вернул его в реальность.

Натаниэль раздраженно вынырнул из собственных мыслей и обнаружил себя сидящим в кабинете. Последний его вопрос во время их беседы был о приюте, и Беркинсон разливался певчей птицей:

— Вы же сами видите, как мы сейчас топим! Как тепло в замке, во всем замке, а сколько средств требуют эти накидки, одежда… в том числе для слуг, все только для нее, чтобы ей было комфортно, чтобы она не переживала и не волновалась. Чтобы ей было тепло! Мы не можем себе позволить, чтобы с ней что-то случилось!