Книга Академия «505». Циклы Ремали. Часть 2, страница 11 – Дария Эссес

Она поджала губы и кивнула.

– Как он узнал, где она? – тихо спросила я, внутренне сжимаясь от тревоги.

– Я не знаю. Но мне нужно предупредить тебя насчет планов Джонатана касательно академии и…

Она застыла. Взгляд светло-голубых глаз едва заметно скользнул вверх.

К камере.

Я сразу же всё поняла и, привалившись к стенке лифта, принялась незаинтересованно оглядывать светящиеся кнопки. Эфир Сиеры заключался в связи с любыми техническими средствами. Она почувствовала, как кто-то вновь подключил камеру.

Что она не успела сказать? Чего хочет Джонатан?

Не успела я прокрутить в голове сотню вопросов, как створки лифта разъехались, и мы очутились в просторном конференц-зале, что занимал весь предпоследний этаж. Льющийся сквозь панорамное окно свет вновь ударил по глазам, заставив меня зажмуриться.

Джонатан сидел за длинным столом.

Приподняв подбородок, я ступила в зал. Следом за мной из лифта вышла Сиера, однако мужчина, даже не отводя взгляда от бумаг, спокойно произнес:

– Оставь нас.

Я спиной почувствовала, как Сиера замерла.

– Конечно. Дайте знать, если что-то понадобится.

Когда лифт издал тихий звук, Джонатан поднял голову и осмотрел меня. Я стойко выдержала его стальной взгляд, хотя слышала свое гулко бьющееся сердце. Поднявшись из-за стола, он медленно подошел ко мне вплотную.

Меня всегда поражало, насколько они с сыном похожи. Это немыслимо. Темные волосы, хотя у Кая они были ониксовыми, а у Джонатана – на несколько тонов светлее, грубые черты лица и этот испытующий, выворачивающий наизнанку взгляд. Когда Джонатан злился, было страшно. Но когда он молчал и просто смотрел на тебя, как сейчас, было еще страшнее.

Его голова слегка склонилась набок.

– Ты оставила после себя грязь.

– Уже доложили?

Он не ответил, потому что в следующую секунду его ладонь хлестко ударила меня по лицу. Сжав челюсти, я на мгновение задохнулась, но сразу же повернула голову обратно и вновь посмотрела в эти страшные глаза.

Он не любил, когда от него отводили взгляд.

– Ты должна была держать себя в руках, Роксания. Гнев – один из грехов.

– Этого больше не повторится.

– Лжешь.

Вторую щеку обожгло болью. Массивное кольцо прорезало нижнюю губу. По подбородку заструилась кровь, но я даже не вскрикнула.

Потому что привыкла. И Кай тоже привык.

Джонатан тяжело вздохнул и, отвернувшись к окну, двинулся на свое место.

– Сядь, Роксания. У меня нет на тебя сил.

Я послушно опустилась в кожаное кресло напротив. Откинувшись на спинку, он сложил руки в замок и приподнял одну бровь.

– Рассказывай всё, что узнала.

Горло сразу же пересохло. Я сглотнула скопившуюся во рту кровь.

– У него проявилась сила созидания, а у нее – сокрушения.

И я рассказала ему всё, что успела узнать о Крэйтоне и Ксивер Зальцри.

Таков был уговор.

***

Окраины Рейкьявика на самом деле вызывали у каждого прохожего желание впасть в вечную депрессию. Разрушенные высотки постепенно переходили в низкие одноэтажные дома, построенные из бетонных плит. Снег припорошил улицы, и после каждого моего шага слышался приятный хруст. Я осмотрелась, закутавшись в длинное пальто, которое спасало от пронизывающего ветра, затем повернула голову на чей-то шепот, доносящийся из переулка.

Изгнанники.

Они жались по закуткам – похудевшие от недоедания и покрытые запекшейся кровью от рук миротворцев. Я двигалась в сторону первого сектора, ловя на себе потухшие и озлобленные от зависти взгляды. Эти люди выходили из-за мусорных баков, выползали из коробок, представляющих их дом, и смотрели на меня с жаждой поменяться местами. Они видели мою хоть и военную, но дорогую одежду. Они замечали блеск моих здоровых волос и оружие, которым я могла пристрелить их.