Книга Академия «505». Циклы Ремали. Часть 2, страница 88 – Дария Эссес

– Тебе нужно поесть.

Даже в предсмертном состоянии он протягивал мне шоколадный батончик.

Господи, этот мужчина.

Я села рядом с ним на кровать и откусила первый кусочек. По рту растеклась сладость, и мне стало немного легче. Я любила чернику и шоколад больше своей жизни, потому что они дарили мимолетную радость, которой я была лишена долгое время.

Жуя в тишине шоколадку, я раздумывала над тем, уснул Кай или нет.

– Родная семья бросила меня в возрасте пяти лет.

Не уснул.

Проглотив в горле ком, я молча уставилась в темноту спальни, чувствуя рядом теплое тело Кая. Он откинул голову на подушку, а руки сложил на груди, смотря прямо перед собой стеклянными глазами.

– На это не было особой причины. Есть плохие люди, которые раньше были хорошими и их что-то сломало, а есть просто плохие люди, – тихо продолжил он, убрав со лба влажное полотенце. – Моя родная семья относилась ко второму варианту. Они переехали с Англии в Исландию, когда мне было два года. Отец совершил самоубийство, а мать оставила меня на улице. Позже я узнал, что она нашла себе какого-то богатого мужчину. В Исландии нет детских домов, потому что в этой стране семью возносят на первое место. Точнее, возносили.

Да, я знала об этом. Детей сразу же отдавали принимающим семьям, потому что в приютах не нуждались.

«Я благодарен вам за всё, что вы сделали для меня после Фьорнов, но вы ничего не сможете сделать, чтобы заполнить эту пустоту».

Так вот о чем шла речь. Неужели Фьорны – его принимающая семья? Меня окатила волна тоски, когда я представила, что жила бы не со своими родителями, а с какими-то чужими. Даже если родные ушли от нас с Крэйтоном, когда мы были подростками.

Кай тихо продолжил:

– На самом деле, правительству не мешало бы открыть детские дома, потому что ближе к 2050 году люди начали сходить с ума. Кризис, глобальное потепление, конфликты. Многие не справлялись и бросали свои семьи. Ты сама помнишь.

Я коротко кивнула. Да уж, такое не забудешь.

– Тогда меня отдали первой принимающей семье, – горько усмехнулся Кай. – Они оказались не лучше родных родителей. Когда я ушел от них, то перебегал с места на место: жил на улице, за мусорными баками, на подземных парковках. Голод и холод были моими лучшими друзьями.

Вот почему он всегда заботился о том, чтобы мне не было холодно. Потому что сам половину жизни провел на улицах ледяной Исландии.

– Затем меня нашли органы и отдали семье Фьорнов. – Кай выдержал короткую паузу. – И лучше бы я жил на улице, Ксивер.

Я вздрогнула.

– Они оказались хуже всех. Фьорны были самой большой принимающей семьей в Рейкьявике, взяли около двадцати – двадцати, блядь, – детей только ради выплат государства. – Его голос задрожал от гнева, и мое сердце болезненно сжалось. – Им было плевать на нас, как и всем правоохранительным органам. Они просто не замечали, что происходило за закрытыми дверьми. Поэтому я взял на себя роль отца: работал, кормил, поил. Делал всё, что было в моих силах.

Кай перевел дыхание, а я сдерживалась, чтобы не закричать. Как мальчик – совсем маленький мальчик – мог взять на себя такую ношу?

Он буквально растил детей, когда сам был ребенком.

– По ночам я слышал только одно предложение. Помоги, Кай. Помоги, помоги, помоги. Я слышу голоса этих детей каждую ночь, Ксивер. – Его взгляд наполнился такими душевными страданиями, что на мои глаза навернулись слезы. – Каждую, блядь, ночь. Они избивали их. Избивали детей, а я бросался на этих монстров с ножом. Когда они отпускали их, то… то их место занимал я. Но я не мог не вмешиваться, не мог оставить их, я просто… просто не мог.