Книга Влюбись за неделю, страница 40 – Рия Радовская

Я вспомнила разумную розу с двенадцатью, что ли, корневищами. Так же льнула. Улыбнулась: профессора боятся студенты, а всяческая растительность от него явно без ума. И он сейчас совсем не похож на строгого сухаря-преподавателя, на сурового завкафедрой и даже на мировое светило. Скорее уж напоминает юного Дугала с фотографий, по самую макушку увлеченного, азартного… и очень симпатичного.

Лепестки ткнулись ему в щеку, он отодвинул их, пощекотал пальцем, будто утешая, и вдруг посмотрел прямо на меня. Удивленно приподнял бровь.

— Что такое, мисс Блер? Вам весело? Да уж, могу себе представить, как это выглядит. Смотри, детка, эта женщина, которая стоит в болотных сапогах и почти-вечернем платье с целым букетом ботанических редкостей посреди неизвестного болота, находит нас забавными.

— И милыми, — не стала отпираться я. — Знаете, доктор Норвуд, я перестаю жалеть, что мы не попали в Эдинбург. Там было бы гораздо унылее, чем здесь. Кстати, платье совсем не вечернее.

— Совсем-не-вечернем, — согласился он. — И очень патриотичном. Как раз для шотландских болот. А я тем временем не перестаю изумляться происходящим с вами странностям. Но сейчас важнее другое. Пурпурницы стебельчатые не живут без подходящего грунта дольше двух часов.

— Кто нам мешает набрать грунта здесь? Вы же можете сделать емкость?

— Не спасет. В этой почве слишком мало магии. Ей нужно больше, так что поторопимся.

— Тогда вперед, — согласилась я.

Знала бы, какую скорость он способен развить по этим кочкам и в этих ужасных сапогах — поостереглась бы соглашаться! Со стороны, наверное, мы смотрелись крайне забавно, но мне было не до смеха. Профессор несся вперед, как скоростной поезд, я же напоминала себе болтающийся позади древнего паровоза вагон, подпрыгивающий и жалобно кренящийся на каждом стыке старых ржавых рельсов, то есть каждой кочке или луже. Ноги в сапогах высохли, а потом вспотели, и, кажется, я натерла обе пятки до волдырей. Смотреть по сторонам и даже вперед больше не было сил, все уходили на то, чтобы не споткнуться и не рассыпать «букет ботанических редкостей».

Я поняла, что мы куда-то пришли, только уткнувшись в серовато-белый шерстяной бок толстой флегматичной овцы. Овца потянулась мордой к стеблям и кустикам в моих руках, я отпихнула:

— Куда лезешь! Жуй то, что под копытами! — и наконец-то подняла голову, осматриваясь.

Мы стояли на пологом склоне холма, заросшего изумрудной травой. Под ногами не хлюпало и не чавкало, болота расстилались внизу бескрайней буро-лиловой равниной с зеркальными проблесками воды. К нам заинтересованно подтягивались овцы, их паслось здесь десятка два. И, честное слово, если бы не куча наверняка вкусной по их меркам зелени в руках, я сейчас обняла бы первую попавшуюся овцу, села с ней рядом на травку и сказала: «Конечная. Поезд дальше не идет!»

— Ну что, рискнем? — спросил профессор, когда перед нами наконец раскрылся портал. — Руку, мисс Блер. Надеюсь, на этот раз нас не унесет куда-нибудь в Килиманджаро.

— Рассыплю, — коротко сказала я. Он хмыкнул, кажется, с ноткой одобрения и крепко взял меня за локоть.

Мы шагнули в портал одновременно.

Не знаю, чего я ждала, но вряд ли мы оказались в Килиманджаро. Впрочем, если и так — просторная светлая теплица уж точно была не тем местом, из которого придется выбираться с приключениями. Я не сдержала облегченного вздоха, а профессор унесся куда-то, бросив: