Книга Командировка в Копенгаген, страница 37 – Джессика Стил

— Я изо всех сил пытаюсь держать себя в руках, — сказал он хрипло. — Но если мы будем продолжать в том же духе, я не справлюсь.

— Постараюсь следить за своим поведением, — прошептала Эдни кокетливо.

— Ты со своей неопытностью способна завести мужчину очень далеко, — пожурил ее Сэвилл.

— Вспомнил ту ночь в Копенгагене?

— Я хотел еще быть с тобой, но ты ввергла меня в такую панику…

— В панику?

— Милая Эдни. Мне стоило огромных усилий держаться от тебя подальше — это была крайне трудная задача, должен сознаться. Но, несмотря на все усилия, мы оказались в моей спальне, где ты вдруг напугала меня до полусмерти, сообщив, что невинна!

— Напугала?

— Моя маленькая, я желал тебя как безумный. И что же получалось? Я, босс, оказался с тобой в чужой стране, обязан был отвечать за тебя. А вместо этого обольщаю. По здравом размышлении я понял, что, если мы будем продолжать в том же духе, я буду виноват в том, что лишил тебя невинности.

Насколько она помнила, обольщение было взаимным.

— В ту ночь я тоже почти не спал, — улыбнулся он.

— Из-за меня?

— Из-за тебя, — подтвердил он. — А ты, моя маленькая гордячка, была такой отчужденной на следующее утро, словно ничего между нами не произошло, и я испугался, что потеряю тебя.

— Если тебя это утешит, могу признаться, что, возвращаясь домой, я чуть не плакала и ненавидела тебя за то, что ты так поступил со мной, — призналась она и почувствовала, с какой силой он прижал ее к себе.

— О, любимая моя, я никогда больше не причиню тебе боли, — пообещал он и поцеловал ее.

Какое блаженство чувствовать, как ее обнимают его руки. Эдни не хотелось шевелиться. Но его слова о боли напомнили ей кое о чем, и она повернулась к нему.

— А как твоя голова? — встревоженно спросила она.

— Ты о том случае с крокетным шаром? Все в полном порядке, — успокоил он ее. — Хотя, должен сознаться, в тот момент я чувствовал себя не очень хорошо.

— Я рада, что ты позвонил мне из больницы и попросил приехать.

— Дорогая Эдни, я ведь мог попросить своих родителей забрать меня. Но хотел видеть тебя одну.

— Как хорошо, — вздохнула она.

— А мне хорошо было тогда. Я был так рад, что ты осталась, — тихо прошептал он.

— Я не смогла уйти.

— И даже когда мне стало гораздо лучше на следующее утро, я не хотел, чтобы ты уходила. Тогда я не понимал, почему мне так нужно было, чтобы ты осталась со мной. Просто был не в силах тебя отпустить. Я был близок к тому, чтобы признаться в своем чувстве.

— Я звонила тебе с работы, — напомнила она.

— А я скучал без тебя. Я был так счастлив рядом с тобой.

Она затаила дыхание. Как чудесно было слышать это.

— Разве можно удивляться, что я забыл обо всех своих клятвах придерживаться только деловых отношений?

— Когда я поцеловала тебя?

— Когда ты поцеловала меня, все мысли о том, что наши отношения должны быть чисто деловыми, вылетели у меня из головы.

— Я тоже все забыла — или почти забыла — о твоей травме. Я не была уверена, что нам… можно было… заниматься любовью, — сказала она, увидев ошеломленное выражение на его лице. — Я была уверена, что нам не следовало этого делать — тебе надо было выздоравливать и…

— Так вот о чем ты говорила! — прервал ее Сэвилл, расплывшись в улыбке. — А я решил, что ты прекратила наши любовные ласки, потому что была не уверена, что желаешь нашей близости! — сказал он, и теперь пришла ее очередь удивиться.

— И ты во второй раз выгнал, меня, Сэвилл Крейторн.

— Какое наслаждение ты мне доставляешь! — выдохнул он. — Моя дорогая, ты не имеешь представления о том, как очаровательно наивна. — Он снова поцеловал ее. — А «вышвырнул» тебя во второй раз, дорогая моя, потому, что, хотя и знал, что никогда ничего не сделаю против твоей воли, я слишком сильно хотел тебя. Я не мог справиться с собой, и единственным выходом для меня было заставить тебя уйти как можно скорее.

— О! — воскликнула она. — А ты… пришел в себя… когда я ушла в понедельник?

Он покачал головой. Встревожившись, она пристально посмотрела на него. Сэвилл быстро успокоил ее.

— Ну как я мог прийти в себя? Не успел я встать на ноги, как меня словно обухом по голове ударило: я понял, что страстно тебя люблю.

Эдни вздохнула.

— Я так рада, — прошептала она.

— Тогда, может, ты отменишь приглашение на завтрашний ужин?

Эдни вспомнила о своем заявлении, когда вошла к нему.

— Отменить… — с сомнением сказала она.

— Эдни, я понимаю, что ты любишь меня, но я ничего не могу поделать с маленьким дьяволом, который сидит у меня на плече и нашептывает, что завтра вечером какой-то мужчина поведет тебя…

— Это не какой-то мужчина, — поспешно прервала она его. — Помнишь, я говорила о миссис Эндрюс… подруге моего отца? Так вот это она пригласила меня на ужин завтра вечером.

— Слава Богу, — сказал Сэвилл с улыбкой. — А что, если я забронирую где-нибудь столик для нас четверых, чтобы отпраздновать?

— Отпраздновать? — спросила она и была окончательно сражена, когда Сэвилл ответил:

— Мы могли бы отпраздновать нашу помолвку, Эдни.

— Помолвку? — ахнула она.

— Короткую помолвку перед свадьбой, — твердо заявил Сэвилл и стал напряженно ждать.

Ее сердце так билось, что она с трудом могла ответить.

— Скажи «да», Эдни. Скажи, что выйдешь за меня. Я люблю тебя и не могу без тебя жить, — настаивал он. — Моя жизнь пуста без тебя. Пожалуйста, скажи, что согласна, любимая.

— Я так тебя люблю, — дрожащим шепотом сказала Эдни.

— Значит, да? — напряженно спросил он.

— Я с радостью выйду за тебя замуж, — ответила Эдни и немедленно оказалась в его объятиях.

Сэвилл поцеловал ее.

— Спасибо, любимая, — выдохнул он. — Если твой отец уже ляжет спать, когда мы приедем к вам, я навещу его утром, — уверил он ее, а она знала, что он — человек слова.

У Эдни забилось сердце, когда она вспомнила, что Сэвилл говорил о «короткой» помолвке перед свадьбой. Значит, они оба горят желанием поскорее быть вместе.

— Приятно слышать, — улыбнулась она.

И Сэвилл снова ее поцеловал.

— И еще, если ты не возражаешь, может быть, мы отпразднуем это и с твоей мамой в Бристоле?

— Сэвилл! — выдохнула Эдни. — Я всегда знала, что ты чуткий человек.

Он улыбнулся и, поцеловав ее в нос, поставил на ноги.