Книга Здравствуй, я твоя мышка!, страница 55 – Зоряна Лемешенко

Женщины усадили меня на кровать и начали раздевать. Я бы наверняка возмутилась, но сейчас я была лишь куклой, поэтому никак не могла воспротивиться. Потом меня отвели в ванную, купали, натирали, чесали волосы и уклыдывали их, надев на меня пенюар. Я так устала от этого цирка, что мне уже было безразлично, что они со мной делают, лишь бы по итогу отцепились.

И, наконец-то, меня вернули в комнату и облачили в жуткое платье, которое явно выбирал тот ненормальный. Оно было очень тугим в талии и поднимало грудь, выставляя её напоказ в неприлично глубоком декольте. А на юбке был огромный разрез чуть ли не до тазовой кости. Наверное, я покраснела от гнева, по крайней мере я надеялась, что пойду пятнами и у меня в глазах надуются капилляры, чтоб этот чёртов Анри увидел меня и ужаснулся, ведь меня так готовили к ужину с ним.

И вот я оказалась в столовой в классическом стиле с обилием всяких завитушек по углам, статуй и колонн. Рабыни или служанки этого упыря усадили меня за овальный стол, с другого края которого сидел сам Анри.

— А теперь, милая Люсиль, я снова верну тебе способность говорить. Только ожидаю от тебя что-то приятное для меня и ласковое. Иначе ты останешься немой. Поверь, такой вариант меня тоже устроит.

И мне снова вспомнился Руслан, который принуждал говорить меня правду. Попала из огня да в полымя: из объятий любимого вампира, замышлявшего против меня недоброе, угодила в плен к чокнутому нарциссу, у которого, возможно, была своя Агата.

И как же мне из этого выпутаться?

Я покашляла в кулак, чтоб прочистить горло. Анри настороженно следил за мной, вероятно, вспоминая мой прошлый монолог.

А затем я взяла приборы и начала есть. У вампира округлились глаза.

— Я вернул тебе способность говорить не для того, чтоб ты ела!

— То есть усадил меня перед едой, чтоб на неё смотреть? — удивилась я его логике, но жевать не прекратила, поскольку была очень голодна.

Обретя способность говорить и двигаться, мне хотелось бы сказать много ласковых слов этому белобрысому засранцу, а потом погладить его стулом по голове. Но я абсолютно чётко понимала, что так лишу себя последней призрачной надежды на спасение. Да, я была отчаянной оптимисткой и всё ещё верила, что выкручусь из этой неприятности.

— Действительно, — хмыкнул упырь и позволил мне продолжить трапезу, — Я вижу, что ты впрямь голодна, иначе не ела бы всё подряд одной вилкой, когда рядом лежат все необходимые приборы.

Я улыбнулась, предвкушая представление. Передо мной, оказывается, педант, каких свет не видывал.

— В нашей рабоче-крестьянской среде бытует мнение, что в крайнем случае можно ножиком себе помочь. Но зачем? — сказала я, начиная елозить вилкой по тарелке, упоённо распиливая кусок мяса.

Скрежет стоял жуткий, отражающийся от стен огромной столовой. Упырь кривился и скалил зубы, пока я не закончила экзекуцию.

— Ничего страшного, ешь как привыкла. Потом займусь твоим воспитанием.

Настал черёд кривиться мне.

— Скажи мне, Анри. А почему ты так уверен, что я останусь у тебя? Уже тянули жребий что ли?

— О! Я вижу, что этот сумасшедший тебя ввёл в курс дела? Понимаю, хотел втереться в доверие. Умно! Но ты, моя птичка, оказалась умнее, как показало время, раз сбежала от него! — начал опять многословную тираду Анри.