Онлайн книга «Она пришла с Земли. Абитуриентка. Студентка»
|
Начинались гонки по льду. Вообще-то игра довольно захватывающая, это Шон признавал. Но только не для непосредственных участников — «пешек», выбираемых из первокурсников. Сегодня жребий пал на Дилана и одного из «воздушников» — Ортвина ван Сигура. Они должны были добраться от одного края бассейна до другого — а это больше сотни локтей! — в то время как две команды «водников» замораживают под их ногами воду. При этом середина и примерно пара локтей до бортика должны были остаться нетронутыми, чтобы неосторожно ступившую или подскользнувшуюся «пешку» приняла в свои холодные объятия вода. Само собой, каждая из команд пыталась помешать соперникам, оттаивая их лёд. Выбраться и продолжить путь «пешке» дозволялось три раза, на четвертый же противник объявлялся победителем. Наконец, команды разбежались на противоположные стороны, зрители рассредоточились вдоль бортиков, а над бассейном вспыхнули две шеренги светляков. Они словно выпили остатки сумеречного света с дорожек и осветили ими темную неподвижную воду. Все затихли в предвкушении начала гонки. — … ван Саторы же! — расслышал Шон негромкий разговор неподалеку. — Что-то имя рода не отвело от шеи одного из них топор палача. — Ну так надо понимать, за какую грань не стоит заходить. А проступок лэра Маркуса — не чета преступлению его отца, так что не вижу ничего удивительного в его восстановлении. — Вот погодите, ему еще ленту вернут. — Говорю же — ван Саторы! Шон со злым бессилием оглянулся. Четвертый курс. И ведь не докажешь им ничего, только добавишь к слухам, принесенным девицами из города, новый повод для пересудов. — А нас за пьянство и рукоприкладство вообще выперли бы. — Это потому что ниже нашего «отстойника» академии нет… Поднявшийся гвалт заглушил разговор, и Шон все внимание перенес на разворачивающееся действо. Две инеисто-белые дорожки побежали от края бассейна, и Дилан с Ортвином, подгоняемые криками, осторожно спустились на лед. Друг на друга они не смотрели. Раскинув для равновесия руки, каждый осторожно ступал вперед. Шон с сочувствием взглянул на Дилана. Бледный, губа закушена, в прищуренных глазах ярость. Еще пару дней назад Шон принял бы такое выражение лица за сосредоточенность и желание победить (удачливую «пешку» не трогали десять дней), однако позавчера приятель с ненавистью в голосе поведал об их с Вэлэри «приключении» на озере. Шон тогда возразил, что не все патриции такие, и привел в пример Маркуса. Маркус же помог им! Однако Дилан остался непреклонен. Теперь, глядя, как под его ногами стремительно тают и вновь затягиваются полыньи, слыша азартные вопли, призывающие затопить «пешку» противника, Шон понял откуда такая убежденность. Понял, но не принял. Все же Дилан был субъективен, ведь даже в этой игре — и среди членов команд, и среди зрителей — были студенты из простых. Как говорится, образ жизни определяет и образ мыслей. Шона толкнули раз, другой. Стоя посреди этой веселой, бурлящей суеты, он подумал, что, наверное, никогда не сможет найти здесь свою нишу. Еще и Маркус скоро покинет эти стены… Никем не понятый и потому осужденный. Почему-то вспомнились строки из «Баллады о путешественнике». 'Как павший лист я полумертв и слаб, Мне не хватает воли, я отдаюсь потоку. Кругом обман: не странник я, а раб, |