Книга Красавица и Ректор: расколдовать любой ценой, страница 96 – Анна Солейн

— Я говорю о том, что вы вот так запросто разговариваете с человеком, который вас убил.

Привидение замерло. Глаза провалы на секунду исчезли, а затем снова появились — видимо, это был призрачный элемент моргания.

— Подождите, Уннер, — холодно произнес ректор Стортон и прищурился, глядя в сторону привидения. — Бен, ты что, сказал адептке, что я тебя убил? У тебя совесть есть?

— Конечно, ты меня убил! — воскликнул призрак и беспокойно задрожал, как желе. Кажется, он даже глубже втянулся в шкаф от… смущения?

Я поежилась, только сейчас заметив, что в кабинете ректора Стортона стало довольно прохладно. Ректор бросил на меня быстрый взгляд, подался вперед, но ничего не сделал, взяв руки какие-то бумаги со стола.

— Убил, говоришь? — проговорил он, перебирая их с нарочито равнодушным видом. — Бен, а давай-ка расскажем Уннер, как все было на самом деле?

— Нет! Ты не посмеешь! Адептке не следует этого знать!

— А что ты мне сделаешь?

— Я… — призрак осекся. — Я больше никогда не появлюсь, так и знай!

Ректор Стортон наклонил голову, отчего длинные волосы упали на плечо, а свет солнца блеснул в синих глазах.

— Я не слишком расстроюсь по этому поводу после сегодняшнего. Итак, Уннер, случилось все три года назад.

— Три с половиной.

— Отлично, Бен, хотя бы в этом вопросе ты честен.

— Призраки не умеют врать, — возразила я. — Ректор Стортон, то, что вы сделали…

— Рад, что вы хорошо знаете существознание, Уннер, — перебил ректор. — Разумеется, призраки врать не умеют. А вот выражаться туманно, преувеличивать, напускать тумана — это их любимое дело. Хотя Бен и при жизни был склонен к театральным эффектам и… розыгрышам.

— Олли, даю тебе минуту на то, чтобы замолчать!

— И не подумаю. Так вот, это произошло три с половиной года назад. Мы с ректором Тернером кое-что отмечали в этом кабинете. И слегка перебрали. Ну, я слегка, а ректор Тернер — весьма сильно перебрал. Настолько, что встав, начал шататься и разбил мою любимую фигурку мантикоры, стояющую на столе. Между прочим, ей было больше ста лет.

— У меня был повод для праздника! — возмутилось привидение. — Не каждый день профессор моей академии и мой друг, — ты, Олли, я все еще считаю тебя другом, — оказывает королю такую услугу, спасая ее высочество принцессу от отвратительных, мерзких, летучих…

— Опустим подробности, Бен, — прервал ректор Стортон. — Секреты ее высочества принцессы не должны стать достоянием общественности.

«ТЫ ГОВОРИШЬ О ПРИНЦЕССЕ, ЯНГ!» — как наяву услышала я грозный рык.

Так ректор Стортон оборвал речь профессора Янга много дней назад, когда тому вздумалось шутить о принцессе и о том, как ей понравятся некоторые части ректора Стортона, который вдруг превратился в чудовище и увеличился в размерах.

Наверное, ректор Стортон все-таки ее любит, раз так сражается за ее честь и даже упоминать ее запрещает без должного уважения.

Унни, глупая ты мантикора, тебе до этого какое дело⁈

— Так вот, Уннер, мы с Беном кое-что праздновали, а так как это была ночь Великого Потопа, адепты также в тот вечер устраивали праздник, но по другому поводу. Возможно, вы не знаете, но среди адептов существует некое Тайное Братство, как они себя называют. Туда входит, насколько я знаю, две дюжины адептов из самых знатных семей, включая Ходжей, Морвелей и Уортонов — в то время, когда в академии учатся представители этих семей мужского пола, разумеется. Все-таки это мужское братство.