Книга Как приручить фамильяра, страница 16 – Анна Солейн

— Ясно. — Я закрываю лицо руками, тру пальцами глаза. Затем смотрю на свое платье, оттягиваю в сторону покрытую мокрыми пятнами ткань. Вот позорище. — Ты все испортил, — сообщаю я. — Я-то собиралась… — (Быть хищницей и соблазнить тебя.) — А ты… — (Но вместо этого выставила себя идиоткой.) Я трясу подолом, а затем досадливо машу рукой, зажмуриваюсь. — Ай.

Что толку говорить. И ведь в этот раз даже Горги не обвинить в провале свидания.

— Разве? — Лукас берет мое лицо в руки и заставляет поднять глаза. Его большие пальцы гладят мои скулы, его лицо — всего в паре сантиметрах от моего, губами я чувствую его дыхание.

Зрачки Лукаса становятся огромными, почти закрывают радужку, и я чувствую, что тону, будто терпящий крушение корабль. Воздух между нами сгущается, шутливое настроение уходит, уступая место чему-то жаркому и нетерпеливому, что сворачивается под кожей внизу живота.

— Мне кажется, тебе стоит переодеться, — тихо и решительно говорит Лукас. Как будто, если я стану возражать, он меня заставит слушаться, как заставил Горги есть с рук.

— Я… Да… Да, точно. — Я киваю, вся окутанная странным тягучим теплом, которое исходит от Лукаса. — Пойдем, — говорю я, забывая обо всем, кроме Лукаса, который смотрит на меня, как на единственное имеющее значение существо в целом мире.

Я тяну его в спальню, где темноту разгоняет только свет уличного фонаря. Когда мы оба оказываемся в комнате, я останавливаюсь и почему-то краснею, не зная, что делать дальше, как себя вести и что сказать. Даже глаза поднять на Лукаса не могу. Неловко, но хорошо так, как давно ни с кем не было. А еще мне — до безумия страшно.

Поднимаю голову, чтобы сказать Лукасу о том, что передумала, но в этот момент чувствую теплые руки у себя на плечах, дыхание на лбу, а затем, спустя несколько долгих секунд, губ касается осторожный поцелуй. Из груди вырывается выдох, я вся как натянутая струна сейчас, меня вот-вот начнет трясти от волнения, и я отчаянно нуждаюсь… да. Именно в этом.

Лукас крепче прижимает меня к себе, аккуратно гладит плечи и спину, заставляя расслабиться, совершенно забыться ощущениями тепла и гуляющих под кожей токов.

От Лукаса пахнет чистотой и мылом, немного — потом, и тем особенным запахом жизни, который иногда исходит от диких животных. Это намного лучше, чем любой одеколон. Тело Лукаса на ощупь твердое, горячее. Я обвиваю его шею руками, привстаю на носочки, чтобы прижаться теснее. Сейчас, еще секундочку.

Лукас смеется и подталкивает меня спиной к кровати, опускает на нее, продолжая аккуратно и бережно обнимать. Я касаюсь груди, с удовольствием ощущаю ладонью твердые мышцы. Перехватив мои запястья, Лукас заводит руки за голову, обрушиваясь с поцелуями на шею. Скользит пальцами вдоль яремной вены, ниже, к ключицам, заставляя меня выгнуться, а затем — еще ниже, к застежке платья.

Я и сама не замечаю, как длинный ряд крючков оказывается расстегнутым, а лиф платья вместе с бельем — приспущенным. Сил сопротивляться или хоть как-то осознавать происходящее не остается. Под веками взрываются салюты, я ерзаю, хныкаю от непонятной обиды, как именинник, которого манят подарком, но не дают его открыть. Мне нужно больше.

Из горла вырывается жалкий всхлип, и губ тут же касается поцелуй — мягкий и успокаивающий, но почему-то от этой бережности меня окатывает новой волной жара.