Книга Попаданец для драконши, страница 183 – Алиса Рудницкая

Кая застыла на миг, не зная, как на это отреагировать, а я пояснил свои действия:

— Вот так у нас, в нашем мире, придают друзьям и родным сил.

— Сон… — промямлила Кая, а потом крепко-крепко обняла меня ответ. Я с удивление понял, что под чуть балахонистым бело-сине-голубым одеянием сипухи было припрятано довольно хрупкое тело. Обманчивое ощущение. С одной стороны руки, талия и ноги тонкие, а с другой — далеко не мягкие, потому что под кожей не только кости, но и упругие, сильные мышцы.

— Меня так мама всегда обнимала, — сказал ей я. — Особенно когда я болел. Обнимала, стискивала и говорила — вот тебе немного моей силы, поправляйся скорее. Но я же мужчина. Я вечно бузил и брыкался, считал это большой глупостью, не понимал. Сейчас понимаю…

Я осторожно утянул Каю на постель, сбросил с себя одеяло и закутал ее в него. Чувство странное было… неужели до этого я ни о ком так не заботился? Как бы я не старался, я не мог вспомнить — ощущал ли я раньше что-то подобное? Такую… нежность? Сипуха же, расслабившись, прикрыла глаза. Кажется ее просто напросто выключало от усталости.

— Ганс… — сказала она тихонько, — а вы скучаете по дому? По семье?

— Нет, — покачал я головой. — Не скучаю.

— Почему? — приоткрыв один глаз, спросила Кая.

Тяжело вздохнув, я устроился поудобнее рядом с ней на боку.

Я… не мог скучать. Чувство было такое, будто меня от них отрезали. Отрезали связывающую меня с ними пуповину. Иногда я вспоминал о родных, думал о них, думал о том, как они перенесли мое исчезновение. Но по настоящему не скучал ни по маме, ни по отцу, ни по сестре. Та жизнь казалась такой далекой, почти чужой. Так вспоминаешь, например, о школе или садике — просто как о пройденном этапе жизни, в который ты никогда не вернешься.

— Вы их не любите? — потупилась Кая. — Они вам что-то плохое сделали?

— Я их люблю. И вспоминаю с нежностью. Но это я их люблю, а им меня любить не за что, пожалуй… я доставил им столько проблем своей болезнью. Да и вообще…

— Зря вы так, Ганс. Родители всегда любят своих детей, какие бы они ни были.

Она зевнула — на этот раз не сдерживаясь, спрятав рот под одеялом и зажмурившись.

— А у тебя? — решил поинтересоваться в ответ я. — У тебя есть семья?

— Нет, я сирота, — ответила Кая, прикрыв глаза. — Только не думайте, что я грущу. Пожалуй, уже нет. Я сделала все, что было в моих силах, чтобы оправдать смерть отца, и теперь я спокойна.

— Война?

— Не совсем. Мама… была очень хрупкой по словам отца. Она умерла при родах. Мой же отец был шахтером. Жили мы при старом короле довольно бедно, но папа один меня вырастил, не отдал в приют или еще куда-нибудь. Нет… он был замечательным, очень добрым и спокойным человеком, очень трудолюбивым. Когда началась война шахтеров оставили в тылу, чтобы они добывали железо на оружие. Отец… загонял себя. Самый упрямый человек на всей кете… Как-то раз он сказал мне, что готов ради победы работать на полном пределе своих сил и умереть с киркой в руке. Потому даже когда он заболел, не остановился. И шутка про смерть с киркой в руке сбылась…

— Грустно, — вздохнул я. — Но вызывает восхищение.

— Не скажи, — грустно улыбнулась Кая. — Я не питаю иллюзий по этому поводу. Если бы он не перетруждался — то не заболел бы. Если бы он остановился, чтобы вылечиться — он бы выжил. Выжил и принес бы гораздо больше пользы. Кто-то скажет — трудовой подвиг, героическая смерть… Но я слишком рациональна для того, чтобы это понять.