Книга Саймон, страница 66 – Анна Есина

Кира кипела от злости. Надо же, громовержец какой, отлучил её от работы на целую неделю! И с какой изящной формулировкой: «Реши свою маленькую проблему». Да без труда! Сейчас она всё решит.

Она припарковалась прямо у дверей подъезда. Всего-то и делов, что подняться на шестой этаж, надавать по роже обнаглевшему начальнику и можно с чистой душой ехать домой. Здоровый восьмичасовой сон ей гарантирован.

Дверь она попинала ногой, игнорируя всякие приличия и кнопку звонка. Пару секунд ожидания лишь подкинули поленьев в жаркий костёр страстей. Если идя сюда, она хотела ограничиться парой оплеух, то уже к концу этой минуты собиралась крепко наподдать шефу по его самодовольной вампирской заднице.

В проёме возник Игнат. И вся спесь с неё слетела одним махом.

С его официальной ипостасью Кира сталкивалась десятилетиями. Он был воплощением власти и спокойствия. Строгий деловой костюм сидел безупречно, подчёркивая подтянутую фигуру и крепкое телосложение. Длинные волосы, собранные в хвост, придавали образу элегантную небрежность, а пронзительные изумрудные глаза, казалось, видели собеседника насквозь.

Но, оказывается, существовал и другой Игнат — тот, кого видели лишь избранные. В простой белой футболке и домашних штанах, с распущенными волосами, мягко обрамляющими лицо, он выглядел совершенно иначе. Даже черты лица, обычно строгие и непреклонные, смягчились подобно солнцу, выглянувшему из-за туч. Но более всего остального её «добили» босые ноги. Такая простая деталь, а произвела эффект разорвавшейся водородной бомбы.

В этом домашнем облике не было ни следа той властности, что так пугала окружающих. Только тепло, уют и какая-то обезоруживающая искренность. Глядя на него сейчас, невозможно было не поддаться его очарованию, не почувствовать желание довериться и, может быть, даже прижаться к его груди, ища защиты и покоя.

Кира так и замерла с раскрытым ртом, точно рыба, выброшенная на берег особенно суровой волной. И эти его ступни… На ум шло глупое словцо «обнажённые», которое застревало в мозгу на манер штопора.

И тут она увидела за его «обнажёнными» ногами изящную пару женских туфель, потом сумочку на столике — лаковую, дорогую, на тоненьком ремешке. Реальность треснула, как тонкая корка льда. Она тяжело сглотнула, с ужасом поняла, что вот-вот расплачется (совсем ополоумела, идиотка!) и живо крутанулась на каблуках.

Игнат железной рукой впился в предплечье, останавливая беглянку.

— Кир, ты всё не так поняла.

— Катись. В. Жопу.

Она дёрнула плечом, желая сбросить пальцы мерзкой пиявки, и дёрнулась к лестнице.

— Ты прямо наказание какое-то, — он сдавил руку сильнее, рванул к себе и почти распластал хрупкое девичье тело у себя на груди. — Это моя дочь. Она в гости заехала.

— Да ну как же! Не пошёл бы ты…

До неё внезапно дошёл смысл фразы. Дочь? У домашнего босого Игната есть дочь?

— Угомонилась? — с раздражением спросил он и ослабил хватку. — Пойдём, познакомлю.

— Эм, я вообще-то не собиралась… В смысле, у меня дела… То есть я только хотела…

Кира замолчала. Игнат завёл её в прихожую, закрыл дверь и чуть подтолкнул в спину, предлагая пройти.

— Мы как раз смотрели фильм, «Иван Васильевич меняет профессию», наш любимый. Ксенька, познакомься, это моя коллега и давний друг — Кира. Кира, это Ксюша, моя дочь.