Книга Девушка без гарантии. На лезвии ножа, страница 60 – Рина Ских

2. Охранник академии, смена № 17:

«За нарушениями правил академии не замечена. 11 гекса 3021 года застал ее ночью на крыше комплекса, она смотрела на небо. На вопрос о причине ее местонахождения ответила: “Наблюдаю, как улетают те, у кого есть выбор”. Повторов подобного не было».

3. Преподаватель голографического протокола (неофициальная запись):

«Отлично запоминает движения, учтивые фразы, знает, когда кивнуть, когда улыбнуться. Но каждый раз, как только занятие заканчивается, у нее лицо будто каменеет. Ни единого лишнего движения. Как статуя. Протокол она освоила не потому, что хотела, а потому, что это единственный язык, который у нее не отбирали».

4. Психолог из академии «Лира Валесса» (удалено, восстановлено из архива):

«Идеальные результаты письменных тестов. Полный провал в личных беседах. Улыбки, кивки, стандартные ответы. Во время последнего визита произнесла странную фразу: “В моей жизни слишком много чужих голосов. Мой не помещается”. Рекомендовано наблюдение и проверка психологического состояния учащейся. Запись удалена по запросу куратора».

Кай

Кай закрыл досье и на секунду просто уставился в пустой экран. На фото — хрупкая, дорогая, заторможенная девочка из золотой клетки. Кукла, приученная не говорить слишком громко, не смотреть слишком прямо. Тонкие пальцы, гладкая кожа, безукоризненно подобранный макияж, баснословно дорогие украшения.

— Цветочек, — пробормотал он и снова открыл папку с ее данными, вчитываясь в самый мелкий шрифт, самые скучные отчеты. — Родилась и выросла в золотой теплице. А потом что?

В досье было много всего: курсы дипломатии, учебные поездки, расширенная программа по голографическому протоколу, музыкальные классы, рекомендации с отметкой «безупречно воспитанная». Все выглядело как надо. Даже слишком. Танцы разве что эти ее выбивались, Кай о таком направлении даже не слышал. Впрочем, а не все ли равно?

Он прищурился.

— Идеальный ребенок. На бумаге. Не слишком ли?

Что-то в ее взгляде на фото было… странным. Как будто слишком усталым. Не той усталостью, как бывает у подростка после экзаменов, а той, которая возникает у человека, привыкшего к лицемерию.

Он закрыл досье, оставив изображение Виолетты на экране. Молодая, немного апатичная, будто вырезанная из чужой жизни.

— За десять лет с ней могло случиться что угодно, — пробормотал он себе под нос. — В лучшем случае она в каком-нибудь борделе, обдолбанная и не помнящая, кто она вообще. В худшем — ее давно продали на органы. Или на что похуже.

Его пальцы постучали по подлокотнику. Еще час назад все казалось банальной рутиной — еще один наследничек, еще один поиск. Сейчас же…

— Почему именно сейчас? С чего они вообще взяли, что она жива? — спросил он вполголоса, словно от этого вопроса могло что-то измениться.

Запрос был слишком внезапным. Слишком специфичным. От человека, который тринадцать лет не вспоминал о сыне, вдруг — найти дочь старого «друга».

Кай вздохнул, потянулся к кружке с давно остывшим кофе и только поднес ее к губам, как терминал пикнул. Система уведомила о поступлении еще одного вложения, но уже по другому каналу, зашифрованному. Он прищурился.

— Интересно…

Кай не спеша кликнул по нему. Голограмма вспыхнула, и на него вылилась какофония визга, грохота, матерных выкриков и бьющегося стекла.