Книга Требую развода! Что значит – вы отказываетесь?!, страница 78 – Наталья Мамлеева

Я сразу увидела Матиаса, что-то энергично объясняющего двум работникам, тыча длинным пальцем в свиток с планами.

– …и поэтому обрезку нужно вести строго по схеме, а не так, как вам «кажется правильным», Гарн! – его голос был чётким и не терпящим возражений.

– Да я эти лозы ещё до твоего рождения помнил! – бурчал седой Гарн, опираясь на мотыгу. – Они любят посвободнее, а не по твоим клеточкам!

Матиас вздохнул, и его взгляд упал на меня.

– Даяна. Прекрасно. Ты как раз кстати. Возьми журнал учёта и пойдём со мной.

Я кивнула и поспешила выполнить указания. Мы двинулись между рядами лоз. Я шла чуть сзади, старательно записывая: «Ряд номер пять, признаки филлоксеры на нижних листьях», «Ряд номер двенадцать, слабый прирост». Он говорил быстро, отчеканивая термины. Я молча кивала, хотя половины не понимала. Я знала, как отличить здоровый лист от больного, но все эти «методы капельного орошения» и «вертикальное подвязывание» были для меня тёмным лесом, который я ещё только начинала постигать.

Мы подошли к старому участку. Лозы здесь были посажены ещё прадедом леди Кейланы, как она рассказывала, но выглядели на редкость крепкими и живыми.

– Странно, – Матиас нахмурился, – раньше они выглядели не так… а сейчас это – пример неправильной формовки. Посмотри, как ветви переплелись и затеняют друг друга. Завтра её нужно переформировать.

Он протянул руку, чтобы ткнуть пальцем в «ошибочный» узел.

И… лоза шевельнулась.

Одним чётким, стремительным движением, словно спросонок отмахиваясь от надоедливой мухи, гибкий побег щёлкнул Матиаса по тыльной стороне ладони.

Он отдёрнул руку, будто его ужалили. На его обычно невозмутимом лице появилось чистейшее недоумение. Управляющий посмотрел на свою руку, потом на лозу и решительно шагнул вперёд, на этот раз явно намереваясь схватить побег. И тут старая лоза ожила по-настоящему. Она не стала нападать. Она… начала его дразнить.

Один побег нежно коснулся его щеки, второй шлепнул его пониже спины, третий обвил шею, притягивая ближе, а четвёртый прошёлся по мощной груди, развязывая шейный платок.

– Шаардан Великая, что происходит?!

– Кажется, это совращение со стороны виноградных лоз!

Из моего горла вырвался сдавленный хрип, который быстро перешёл в неуёмный смех. Я смеялась так, что у меня потекли слёзы, и я вынуждена была опереться на соседний столб, чтобы не рухнуть на землю.

Матиас, красный от смущения и попыток сохранить достоинство, отбивался от назойливых ветвей, которые теперь явно с ним флиртовали.

– Прекратите это безобразие! Сию же секунду! – командовал он лозе, что было невероятно смешно.

Внезапно лоза успокоилась и замерла как ни в чём не бывало. Матиас, тяжело дыша, отряхнул камзол. Его идеальная причёска была безнадёжно испорчена. Он посмотрел на меня, на шейный платок, лежавший на земле, потом снова на лозу.

Уголок его губ дрогнул. Сначала чуть-чуть, потом ещё. И вдруг он тоже рассмеялся. Это был настоящий, глухой и смущённый смех.

– Ладно, – выдохнул он, подбирая карандаш. – Возможно, старик Гарн кое в чём прав. Этой… даме… явно нравится её свобода. Оставим её в покое.

Остаток дня мы провели, обходя другие ряды. Когда вечером я возвращалась в дом, чувствовала странное предвкушение. Я надеялась увидеть ответ в дневнике, и… он действительно там был.