Книга Его самое темное желание, страница 81 – Тиффани Робертс

Тянуло вернуться к своей паре.

— Я не откажусь от своей воли, — прорычал он. Отпустив член, он отвернулся от тюфяка и возобновил свои расхаживания. Его крылья задевали полки и столы, их кончики царапали каменный пол, но он едва замечал это.

В голове заплясали образы Кинсли. Воспоминания о вожделении, которое было в ее глазах, о желании. Об игривости, поддразнивании, которые разожгли в нем такой неконтролируемый, пугающий жар.

Он ускорил шаг, но не мог убежать от этих образов. Она была в его сознании, в его сердце, в его душе, и ее нельзя было выбросить. Он был бессилен изгнать ее из себя.

Он снова и снова видел, как она трогала себя, как реагировала на его прикосновения, на его поцелуи.

Он снова и снова видел, как она смотрела ему в глаза, когда достигла оргазма. И услышал свое имя, с придыханием сорвавшееся с ее губ.

Векс остановился и оперся рукой о рабочий стол, чтобы не упасть, когда давление в паху усилилось в десять раз. Другой рукой он снова обхватил пульсирующий член, сминая ткань брюк. Потребность пронзила его, вызвав огненную бурю страстного желания, такого горячего и яркого, что оно ослепило его и заставило забыть обо всем остальном.

Его хриплое дыхание заполнило тишину лаборатории.

Она — средство для достижения цели.

Ключ от оков, которые сковали меня здесь.

И я…

— Я мастер иллюзий, — проскрежетал он, — и никто не становится жертвой моего искусства так же полно, как я сам.

Она была его парой. Не имело значения, что он навязал эту связь, что она была заключена при ужасных обстоятельствах. То, как она возникла, было несущественно, потому что теперь это было так.

И притворяться, что он хотел ее только ради обещанного ребенка, было верхом глупости.

Его пальцы сжались, а когти заскребли по столешнице. Хотя он и не клялся своим настоящим именем, он дал Кинсли слово, что не прикоснется к ней, и сегодня вечером нарушил свое слово.

Но ее губы, ее тепло, ее страсть…

Его член дернулся, дыхание стало прерывистым.

Векс поспешно развязал пояс, сорвал тунику и распустил шнуровку на брюках. Его член, пульсируя от желания, выскочил наружу. Он обхватил его основание кулаком и сжал.

— Ах…

Он закрыл глаза и рефлекторно расправил крылья.

Призрачный медовый аромат Кинсли, цветов апельсина, дразнил его нос. Векс вдохнул и открыл глаза.

Иллюзорная ванна вернулась, наполнив место его одинокого тюфяка теплом и сиянием, и Кинсли была там, внутри. Он наблюдал, как она ласкает свою грудь, как ее соски набухают, превращаясь в розовые бутоны, как их плоть податлива ее пальцам. Он наблюдал, как краснеют ее щеки и тяжелеют веки от удовольствия.

Векс провел рукой по члену. При каждом прикосновении ладони к выпуклостям по телу пробегала дрожь, движения были смазаны кровью из порезов, которые он сам себе нанес.

Рука Кинсли погрузилась в воду, скрытую пузырьками. Он знал, что делают эти пальцы. Даже сквозь сильный аромат масел для ванны он уловил намек на это — на ее возбуждение, на ее соки — и воспоминание об этом дразнило его сейчас. Он жаждал погрузить свой язык между ее бедер, погрузиться в ее естество, испить из ее глубин. Он жаждал познать ее истинный, интимный вкус. Вкус, предназначенный для него и только для него.

Его дыхание стало прерывистым, а движения рук ускорились. Удовольствие заставило мышцы живота затрепетать и напрячься, ноги подкосились. Он схватился за стол и стал быстрее поглаживать член. Ощущение свернулось кольцом в его нутре.