Книга Его самая темная страсть, страница 58 – Тиффани Робертс

Но он все равно хотел принадлежать ей.

— Джозефина… — мягко произнес Круус, продолжая гладить ее обнаженную кожу.

Она пошевелилась, потягиваясь.

— Хм?

Он колебался. Как много ему нужно рассказать ей? Утаивание информации не равно лжи, и ей не нужно было знать все его секреты. Было бы глупо так довериться человеку.

И все же он хотел рассказать ей. Он хотел, чтобы она знала, что он ей доверяет, что бы ни случилось, какой бы выбор она ни сделала.

— Канун Дня Всех Святых наступит через три ночи, и он будет освещен полной луной. От восхода луны до восхода солнца я обрету физическую форму.

Она открыла глаза и нахмурилась.

— Ты говоришь о Хэллоуине? Что ты имеешь в виду?

— Это аспект моего проклятия. В эту ночь завеса между миром духов и физическим миром… истончается. Когда это совпадает с полнолунием, мне даруется мое тело, моя плоть и кровь, пока не наступит рассвет следующего дня и завеса не будет восстановлена.

Она села и отодвинулась назад, чтобы прислониться к железной спинке кровати. Круус покинул ее тело, оставаясь на кровати, но разрывая контакт между ними. Ей нужно было знать, что она свободна от его влияния, нужно было знать, что она делает свой собственный выбор.

Ее пристальный взгляд скользнул по нему, а Круус, в свою очередь, изучал ее. Он обвел взглядом ее тонкую шею, узкие плечи и маленькие, дерзкие груди. Его взгляд скользнул по ее ногам, которые все еще блестели от полученного удовольствия, и переместился к сокровищу между ее бедер.

— Ты… Ты все еще будешь тенью? — спросила она.

— Нет. Я буду таким, каким был когда-то… хотя у меня не будет и следа прежней силы.

— Так… я смогу по-настоящему прикоснуться к тебе? А ты… ты сможешь прикоснуться ко мне? — ее щеки вспыхнули, но она не отвела взгляд.

— Да, — он протянул завиток вперед и провел им по ее лодыжке. Дразнящее тепло, которое просочилось в него, было почти невыносимым. — Я ничего так не желаю, как соединиться с тобой в эту ночь. Плоть к плоти.

Он слышал, как учащенно бьется ее сердце, но на ее лице читалось предвкушение, а не страх.

— Я тоже этого хочу, — она провела пальцами по завитку на лодыжке. — Теперь я чувствую тебя. Ты более… плотный, чем раньше.

Как бы она отнеслась к полной правде об этом? Он не хотел пугать ее, не хотел отвергать, когда она, наконец, признавала свои желания. Известие о том, что он убил четырех человек, вряд ли успокоило бы ее…

— Чем ближе Канун Дня Всех Святых, тем материальнее я становлюсь. За несколько месяцев до твоего приезда сюда, я едва мог взаимодействовать с физическим миром.

Она нахмурилась.

— Итак… что будет после Хэллоуина? Смогу ли я видеть и слышать тебя?

— Какое-то время, да. Но, в конце концов, я смогу общаться с тобой только после того, как покормлюсь.

— Покормиться? Это?… Это то, что ты сделал с медведем, не так ли?

Круус снова отодвинулся от нее, но остался на кровати. Казалось неправильным поддерживать контакт, когда он говорил о таких вещах.

— Так и есть. Я забрал жизненную силу из его тела и поглотил ее.

Ее глаза вспыхнули, а губы приоткрылись.

— Я… я думала об этом, но не была уверена до конца.

— Это еще один аспект моего проклятия. Королева знала, что я черпаю силу из своего леса — из его растений и животных, из естественного баланса. Циклы жизни и смерти, роста и упадка необходимы, и они подпитывают друг друга. Когда я уравновешен, я на пике своей силы. Ее проклятие делает меня зависимым от жизненной силы других существ, заставляет жаждать ее, пока это не сведет с ума, и у меня не останется выбора, кроме как питаться. Это поддерживает меня. И при этом нарушается баланс, ослабляя лес — я ослабляю себя.