Книга Защищенное сердце, страница 15 – Тиффани Робертс

Этот город не так уж плох.

Алкорин был первым хорошим знаком, который она встретила в Бесконечном городе, и этого было недостаточно, чтобы изменить то, насколько слабой, побежденной и несчастной она себя чувствовала. Все ее тело ощущалось как один большой синяк, это было печально знакомое ощущение, которого, как она надеялась, больше никогда не будет. Ей хотелось просто исчезнуть, хотелось оставить все эти страдания позади.

Даже если она не могла заставить себя поверить, что здесь можно найти больше хорошего, Алкорин был прав в одном — она никому не доверяла. У нее был сосед, который хотел делать с ней сомнительные вещи, к ней относились пренебрежительно, на нее смотрели свысока и чуть не убили. А потом случилось то, что хотели сделать эти головорезы — она даже не хотела думать об этом.

Алкорин был единственным сияющим маяком доброты в бескрайней тьме.

Он спас ее дважды за вечер, дважды за час. В любой момент он мог бы легко уйти, мог бы решить, что она не стоит таких усилий, и просто пойти дальше. Но, несмотря на риск для себя, он решил помочь ей.

Даже если бы он не спас ее дважды, она все равно знала, что хочет доверять ему. Он был мягкий, дружелюбный и небрежно-высокомерный — удивительно обезоруживающее сочетание. Она чувствовала себя в безопасности, стоя здесь с ним. И, если бы он не был рядом сегодня…

Это было подтверждением ее слабости, того, насколько плохо она была подготовлена к жизни в Артосе. Она приехала сюда ни с чем и ни с кем, как она могла подумать, что сможет выжить сама? Как она могла подумать, что будет в безопасности? Она даже не могла выйти из своей квартиры, не настроив себя психологически.

Саманта громко шмыгнула носом. Слезы потекли по ее щекам и упали на бетон под ногами.

Сквозь завесу своих волос она увидела, как Алкорин поднял руки на уровень талии и заколебался, слегка согнув пальцы. Она не могла винить его — она была не в себе, и на его месте она бы тоже колебалась. Это был момент, когда он опускал руки, отступал и оставлял ее одну плакать посреди чужой улицы. Именно так вело себя большинство людей на Земле — как будто они не могли видеть ее синяков, подбитых глаз, разбитых губ. Они просто задирали носы и шли дальше, как будто она была сама виновата. Как будто каким-то образом попросила то, что получила.

Никто никогда не хотел ввязываться в это.

У нее перехватило дыхание, когда он обнял ее и притянул ближе, обхватив одной рукой за затылок. Ее щека прижалась к его теплой груди, и слезы потекли по его мускулистому торсу и шелковому одеянию. Алкорину, казалось, было все равно.

— Все в порядке, Саманта, — сказал он, лаская ее имя своим голосом. — Я с тобой.

Саманта зажмурилась, обвила руками его талию и скользнула ладонями вверх по спине, вцепившись в него, как в спасательный круг. Свежие горячие слезы потекли по ее лицу.

Когда в последний раз кто-то обнимал ее и говорил, что все будет хорошо? Ее отец умер пять лет назад, но ему всегда было трудно проявлять физическую привязанность. Ее пожилая бабушка, скончавшаяся за два года до отца Саманты, была единственной, кто регулярно обнимал ее.

Она вдохнула пьянящий аромат Алкорина. Притворилась, что это все, что было, что его тепло было всем, что она могла чувствовать, что его нежный голос был всем, что она могла слышать.