Книга Поцелуй чернокнижника, страница 129 – Тиффани Робертс

Меррик рухнул на колени на последнюю ступень и склонился над ней, почти не замечая присутствия Дэнни, который проскользнул мимо и встал на колени по другую сторону от Адалин. Меррик обхватил ладонями ее лицо. Кожа была холодной и липкой.

— Прости меня, Адалин, прости… Это я виноват, — прошептал он.

Ее глаза, полные боли и слез, встретились с его. Несмотря на мучения, в ее взгляде была осознанность. Она едва заметно покачала головой — движение было таким незначительным и хаотичным, что его легко было принять за судорогу, если бы он не чувствовал ее ответ в их общей песне.

— Я все исправлю, — продолжал Меррик. — Какую бы цену ни пришлось заплатить, я заплачу. Ты — моя, Адалин, и я тебя не отпущу.

Она зажмурилась, выдавив из себя новые слезы, и резко выдохнула, когда напряжение в теле стало невыносимым.

Связывание душ.

Это был единственный выход. Не осталось времени на исследования, не осталось времени на борьбу с ее болезнью. После тысячи проклятых лет он оказался у черты.

С неохотой он перевел взгляд с Адалин на Дэнни.

— Даниэль, на моем столе в кабинете — свиток. Принеси его. Быстро.

Мальчик кивнул и вскочил на ноги, бросившись через комнату. Одна из рук Адалин схватила Меррика за запястье. Ее пальцы сжались с мертвой хваткой, ногти впились ему в кожу.

Меррик снова посмотрел на нее и провел большими пальцами по ее скулам.

— Подожди, Адалин. Держись.

— Меррик? — голос Дэнни дрожал от страха и неуверенности.

Снова подняв взгляд, Меррик посмотрел на Дэнни — и его сердце замерло на месте. Дверь в кабинет была широко открыта, а комната за ней представляла собой обугленный беспорядок — его магия из гостиной внизу прошла сквозь пол и испепелила его стол.

— Нет, нет, нет, — пробормотал он. — Нет!

Его сердце снова забилось в невероятно быстром темпе, а частые, неглубокие вдохи не позволяли набрать в легкие достаточно воздуха. Свиток исчез. Ключ к ее спасению исчез.

Не отпущу. Не могу отпустить. Отказываюсь отпускать.

Адалин судорожно выдохнула. Ее спина выгнулась, глаза наполовину закатились, показывая белки, тело билось в конвульсиях.

Он не знал, как ей помочь. Не знал, что делать. В своей самоуверенности, в своей глупости он верил, что может изменить ее судьбу — и сам же лишил ее шанса.

Меррик стиснул зубы, закрыл глаза и обнял ее, притянув к себе. Она дрожала, ее тело было твердым, а не мягким и податливым, как обычно.

Он терял ее.

— Я люблю тебя, Адалин, — хрипло произнес он. — Я не могу тебя потерять.

Он прижался к ее песне маны, позволив ей накрыть себя, желая, чтобы она слилась с его, чтобы вновь создать ту прекрасную дуэтную мелодию, к которой он так привык. Напряжение в ее теле ослабло, и она обмякла в его объятиях. Ее резонанс затрепетал, заискрился… но искра осталась. Едва заметная, крошечная — такая, что мерцает в последние мгновения перед смертью.

Он с трудом сглотнул и открыл глаза.

Мне не нужен свиток.

В тот момент он понял: он знал, что делать. Всегда знал. Это был инстинкт, зарытый глубоко в нем, в первородной мане его сущности. Он чувствовал это каждый раз, когда они соединялись, когда их мана звучала в унисон, когда их души переплетались хотя бы на несколько секунд.

Свиток лишь описывал нечто естественное, нечто, что не нужно понимать, чтобы исполнить — потому что это было правильно. Потому что она была правильной. Единственной.