Книга Очарованная, страница 13 – Тиффани Робертс

Ее жвала отвисли, и Кетана пронзил укол вины. И снова он боролся с инстинктивным желанием спуститься к ней; и снова его ненависть к королеве усилилась. Но он не мог винить Зурваши за то, как ему приходилось разговаривать с сестрой.

— Ансет, я…

— Нет, Кетан. Я не желаю слышать твоих оправданий. Какая от них польза?

Ее слова зацепились за осколок вины и ранили его. Часть Кетана знала, что он заслужил эту боль. Но это не избавило его от гнева или страха — его страха, что он может потерять свою пару так скоро после того, как нашел ее.

Ансет откинула матерчатый капюшон, обнажив большую часть своей головы.

— Нет ничего такого, чего бы я тебе уже не сказала. И ничего из того, что ты хотел бы услышать.

— Я уже говорил тебе, Ансет. Позволь этому остаться между мной и королевой.

— Так не бывает, брат по выводку, и ты это знаешь.

Слова Ансет так близко перекликались со словами Айви, и Кетан обнаружил, что не в состоянии что-либо ответить. На мгновение он почти увидел нити судьбы, связывающие все воедино, искусно сплетенные Ткачом так, что ни один врикс не должен был их понять.

— То, что с тобой происходит, влияет на тех, кто о тебе заботится, — продолжила Ансет. — Ты не можешь притворяться, что это не так. И королева… она убила троих мужчин, попытавшися завоевать ее во время Высоких Требований. Я не хочу видеть, как твои искалеченные останки завернут в саван и положат рядом с ними.

Жвалы Кетана задрожали, зубы сжались, а когти снова вонзились в ветви логова.

— Ансет, не…

— Ты должен все исправить, Кетан, — голос Ансет приобрел одновременно твердость и нежность, такой же тон иногда использовала их мать, когда ее выводок пытался ослушаться ее. — Еще есть шанс успокоить ее. Она уже считает тебя своим и простит тебя, если ты искупишь свою вину.

— Искуплю вину? — Кетан зарычал, снова наполовину протискиваясь в проем. — Единственный, кто поступал неправильно, — это сама Зурваши.

Ансет была неподвижна, как статуи в Логове Духов, ее взгляд был прикован к нему.

— Мы — это все, что осталось от нашего рода, Кетан. Остальные давным-давно погребены под камнями в своих саванах или захвачены этими джунглями. И своими поступками ты говоришь мне, что я должна потерять и тебя тоже.

В его груди зазвучала тихая тревожная трель. Дождь, падающий на его шкуру, был холоднее всего, что он когда-либо чувствовал, но он не позволил себе дрожать.

— Я не присоединюсь к ним, Ансет.

Она тяжело вздохнула и поправила хватку на своем копье, позволив ему наклониться под углом, когда ее жесткая поза рухнула.

— Тебе не нужно продолжать плести нити этой паутины, брат по выводку. Еще не поздно выбрать другой путь, который не приведет к твоему уничтожению.

Кетан годами не слышала такого смирения и печали в голосе Ансет — как, когда она узнала о смерти их матери.

— Это не будет моим концом, Ансет, — сказал он, накал его ярости боролся с холодом вины. — Зурваши не будет моим концом.

Ансет смотрела на него еще несколько ударов сердца, прежде чем снова натянуть на голову шелковую накидку.

— Ты не сможешь прятаться от этого, брат по выводку. Не долго.

Она отвернулась и зашагала вдоль ветки. Тупой конец ее копья постукивал по дереву в устойчивом ритме, который затихал по мере того, как ее очертания становились нечеткими с расстоянием. Ярость и печаль растягивали сердца Кетан в разные стороны, разрывая на части, как стая ксискалов, дерущихся за свежую добычу.