Книга Все ведьмы – стервы, или Ректору больше (не) наливать, страница 70 – Катерина Цвик

— Тильда! — окинув меня взглядом, улыбнулся он. — Надеюсь, тебя отчислили?

— Не надейся, — вздернув подбородок, ответила я. — Это ведь ты? Я права?

— Что я? — так наигранно удивился он, что сомнений в том, кто изменил заклинание на торте, не осталось.

Я подошла к нему почти вплотную и серьезно посмотрела в глаза. Даже голову почти не пришлось запрокидывать, как стоя рядом с ректором.

От этого сравнения в сердце снова кольнуло, но я отбросила ненужные мысли.

— Зачем? — спросила.

Парень явно сначала хотел сказать что-то «остроумное» или пошутить, но, глядя в мое серьезное лицо, внезапно и сам посерьезнел и ответил:

— Я хочу, чтобы тебя исключили.

— Зачем?

Ван Дуз смотрел мне в глаза и молчал, но я не отводила взгляда, ожидая ответа. Мне хотелось знать, почему он меня так ненавидит. Неужели я так сильно задела его гордость, отказавшись выйти за него замуж? Или он оскорбился из-за чесоточного порошка? Не скрою, причины меня недолюбливать у парня имелись, но я вовсе не обязана говорить «да» на предложение руки и сердца человека, к которому ничего не испытываю, да и отказ от договорного брака — это не личная обида. А порошок за шиворот он получил за дело и сам это знает. Но сейчас, стоя в пустом гулком коридоре и глядя ему в глаза, я понимала, что есть еще какая-то причина. И очень хотела ее узнать.

Внезапно он качнулся чуть вперед, и на мгновение мне показалось, что он собрался меня поцеловать. Я невольно отшатнулась.

Но нет, показалось. Он просто качнулся на каблуках, и на его лица появилась злая улыбка, а я поняла, что минута откровенности прошла.

— Хочу. Просто хочу, — наконец, ответил он.

— Ну и дурак! — в сердцах бросила и, обогнув парня, пошла дальше.

Почему-то в душе поселилась иррациональная обида на весь мужской род, а в глазах застыли слезы.

— Тильда! — внезапно он ухватил меня за рукав, заставляя обернуться. — Я…

Я дернулась, высвобождая руку. Зло и предостерегающе на него глянула и зашагала прочь. Хотелось побыстрее убежать и где-нибудь хотя бы ненадолго спрятаться и привести мысли и чувства в порядок.

Но и такой малости мне никто давать не собирался — внизу в фойе меня уже ждали подруги.

— Тильда! Наконец-то! Ну что там? — подбежала Стелла.

— Он сильно тебя наказал? — обеспокоенно поинтересовалась Кэсси. — Ты же рассказала ему все, как было?

— А как тебе наша демонстрация? В ней прям все решили поучаствовать! Это невероятно! — делилась впечатлениями Нэлла.

— Что он сказал о домовых? Там все ждут! — закивала блондинка и, что-то прочитав на моем лице, посерьезнела: — Все так плохо?

Остальные девочки притихли. А я… А у меня ничего ведь и не случилось. Жизнь продолжается. Главное, домовые получат помощь — в этом вопросе я ректору верила. А то, что сердце предательски ноет, так это ничего. Поноет и перестанет. Я со всем справлюсь! Или я не ведьма?

Я глубоко вздохнула, затолкала переживания поглубже, и нацепила на лицо широкую улыбку.

— Все будет хорошо! Ректор обещал разобраться и помочь. Пошли, сообщим остальным, что все получилось!

— Ага… — девочки как-то странно переглянулись, но в душу не полезли. — Пошли…

А на улице я улыбалась, смеялась и благодарила неравнодушных. Особенно повеселил большущий плакат, который держали два человека: «Ведьмы и маги — дружба навек!» Я даже руки сложила в замок и помахала ими перед собой, соглашаясь с утверждением и греясь в радости, которую излучали адепты, получив хорошие новости. И улыбалась, когда они кричали «Наш ректор — лучший!», но в ректорское окно, которое снова оказалось открытым, старалась не смотреть…