Книга Все ведьмы — стервы, или Темных принцев мы (не) заказывали, страница 67 – Катерина Цвик

И мы понеслись к заветному шкафу. Дрожа от нетерпения и неуверенности — а вдруг я что-то не так увидела и запомнила? — я отодвигала стоявшие на полках книги.

«Так, сначала вот эту с золотым тиснением, потом вот эту с фиолетовым торцом, потом… на ряд ниже бордовую и вот эту тонкую, и… — Я искала взглядом нечто, на что Зурб надавил в конце. Это находилось где-то с правого края шкафа и было плохо заметно из-за того, что слишком маленькое.

— Что ты ищешь? Что-то не так? — забеспокоился Керт.

— Да, вот здесь должна быть какая-то загогулина, на которую нажимал Зурб. Издалека ее было плохо видно. —

Я закусила губу и внимательно рассматривала район поиска.

— Думаю, нам нужно вот это, — внезапно сказал Керт и нажал на совершенно неприметную деталь резьбы.

Внутри шкафа что-то щелкнуло, и дверь приоткрылась.

— Как ты узнал, что это она?! — округлив глаза, я посмотрела на некроманта.

— Я очень умный, догадливый и…

— Смотри, сейчас мужчиной в самом расцвете сил обзову. — Я скептически выгнула дугой бровь.

Керт от такого заявления поперхнулся, прокашлялся и ответил нормально:

— Эта деталь показалась стертой больше других. Ладно, пошли, и так задержались, — и первый вошел внутрь.

Я пошла за ним. Дверь за нашими спинами щелкнула, и в помещении зажегся свет.

Комната оказалась небольшой. В воображении я уже успела нарисовать чуть ли не огромный зал, но все оказалось гораздо скромнее. Все свободное пространство комнаты было заполнено стеллажами. Лишь когда мы прошли вперед, разглядывая названия на корешках книг, в конце рядов у противоположной стены обнаружилось свободное пространство. В левой части, образуя уютный закуток, стояли стол и большое кресло. В правой у стены стояло — несколько открытых сундуков с пергаментными свитками. А вот посередине стояли три постамента, и на каждом под толстым стеклом что-то лежало.

Пока я осматривалась, Керт успел ознакомиться с содержимым постаментов и с горящими глазами застыл у одного из них. Я подошла и взглянула на то, что заворожило некроманта.

— О! Так это же недостающая часть твоего обрывка!

Парень глянул на меня, усмехнулся и достал свой кусок листа.

Снизу была изображена сложная пентаграмма, а сверху, наконец, удалось полностью прочесть четверостишие:

Живому путь во мрак откроется, границу мира истончит,

Пока горит свеча изнанки, обратный путь успей найти.

……………………………………………………………..

Ассамат кахар, мерт мун га, арагент тха.

— Не поняла… Нам что, нужно начертить эту пентаграмму, сказать эти слова — и тебе в руки упадет амулет, который ты ищешь? — испытывая нечто, очень напоминающее разочарование, спросила я.

— Не знаю… — протянул некромант, вглядываясь в пентаграмму. — Но что-то мне подсказывает, что все не так просто…

— Ну не знаю. По-моему, все понятно. Вот пентаграмма, — я ткнула в листок, — вот слова-активаторы, — указала на тарабарщину. Такой язык используется только в древних заклинаниях, и бытует мнение, что это язык исчезнувших богов. — Не понимаю только, к чему это четверостишие. Явно какое-то предупреждение, но что оно значит? При чем тут какая-то изнанка, живое, свеча?

— Я слышал, что когда-то изнанкой называли уничтоженное во время войны обиталище богов. Вернее, боги его не уничтожили, но из-за сильнейших магических колебаний и вспышек их бывшее обиталище — как я понял, это был некий иной план бытия — превратилось в пространство вне времени, жизни и привычных законов мира. Это сложно объяснить. Я и сам не до конца понимаю, что авторы древних трактатов хотели этим сказать, но если эта пентаграмма открывает путь на изнанку, то мало просто ее начертить.